ИНФОРМАЦИОННО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАВИСИМОСТИ ЧЕЛОВЕКА В НОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ

ИНФОРМАЦИОННО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ
ЗАВИСИМОСТЬ ЧЕЛОВЕКА В НОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ:
санитарно-гигиенические аспекты 

Ссылка для цитирования

Дружилов С.А. Гигиенические аспекты информационно-технологической зависимости человека в новой реальности // Гигиена и санитария. 2019; 98(7): 748-753. DOI: http://dx.doi.org/10.18821/0016-9900-2019-98-7-748-753

http://doi.org/10.18821/0016-9900-2019-98-7-748-753  ( увы,  — не четко работает…)

Работающая ссылка на полный текст статьи (в формате pdf) на сайте журнала

Текст статьи в библиотеке «Киберленинка» (кликни на предыдущую фразу)

Аннотация
Распространение информационных технологий приводит к негативным последствиям, связанным с влиянием на здоровье индивидуума и на общественное здоровье. Появились новые поведенческие зависимости – информационно-технологические. Объективные причины их появления – в изменениях, происходящих в социуме. Они связаны с информатизацией и глобализацией постиндустриального общества. Меняются критерии избыточного использования Интернета. Виртуальное пространство предстает значимой частью жизненной реальности. Повсеместным является регулярное пользование Интернетом. Навязываемые посредством информационных технологий образ жизни и мировоззрение могут быть разрушительными для личности.
     Целью статьи является рассмотрение воззрений на зависимость человека от Интернета, рисков аддикций, а также возможностей возникновения психологического неблагополучия в результате воздействия информационных технологий. Представлено современное понимание феномена информационно-технологических зависимостей. Выделены два концептуальных подхода к рассмотрению феномена: как психической патологии и как состояния человека в континууме его нормального поведения в новых жизненных реалиях. Приводятся статистические данные, характеризующие проникновение соцсетей в российское общество и количественные характеристики использования Интернета.
Компьютерные технологии могут быть для человека «психическим убежищем». Однако социальные сети обеспечивают пользователям изоляцию в их собственных социокультурных оболочках. Изменились границы нормы и патологии использования Интернета. Индикаторами перерастания увлеченности Интернетом в аддикцию является изменение мотивов и целей его использования. Фактором риска для психологического благополучия человека является подверженность манипулятивным информационным воздействиям в Интернете. Соцсети являются пространством и средством таких воздействий.
В статье приведено различие между здоровым и нездоровым пользованием Сетью. Показано, что опасность для большинства пользователей Интернета представляют не аддикции, а подверженность информационо-психологическим воздействиям. Раскрывается, что в соцсетях заложена возможность целенаправленных воздействий.

Введение
     К основным факторам, определяющим вероятность развития нарушений здоровья человека, наряду с генетическими предпосылками, относят образ жизни и поведение индивида, качество его жизни, а также окружающую среду. Проблема обеспечения необходимого качества и безопасности окружающей среды становится всё более актуальной, что связано непосредственно с интенсификацией техногенного развития [1]. Важной составляющей окружающей среды является современная информационная среда, оказывающая существенное влияние на человека [2].

     Распространение новых коммуникационных технологий на базе компьютерных устройств, подключаемых к Интернету, существенно увеличивая возможности использования информации, имеет и ряд негативных последствий, связанных с влиянием на здоровье индивидуума (соматическое и психическое) и на общественное здоровье. При этом, как отмечает А.О. Карелин, часть этих последствий изучается, часть – пока только обсуждается, а часть из них, не столь очевидных, даже не обсуждается [3].
Новые технологии и условия жизни человека порождают новые факторы риска. Закономерным ответом научного сообщества является возникновение информационной гигиены как раздела профилактической медицины, связанного с коммунальной гигиеной, экологией человека, общественным здоровьем и здравоохранением [4].
Одним из негативных эффектов воздействия новой реальности на человека является возникновение зависимости от Интернета и от устройств связи с ним. M.D. Griffiths изначально рассматривал понятие «зависимость от Интернета» как подмножество более широкого понятия «технологическая зависимость». Было предложено следующее определение технологических зависимостей: это нехимические зависимости, включающие избыточное взаимодействие между человеком и техническим устройством. Технологические зависимости являются разновидностью поведенческих зависимостей [5].
Наличие феномена информационно-технологической зависимости подтверждается многими исследователями. Но нет однозначного ответа на вопрос, следует относить интенсивное использование человеком Интернета и устройств связи с ним к проявлениям патологии или же рассматривать его в континууме нормы (адаптивного или обычного поведения) применительно к информационно-технологической реальности общества.

     Пристрастие человека к Интернету и информационным технологиям имеет объективные причины в существенных изменениях, происходящих в социуме. Со второй половины XX века, как следствие второй промышленной революции, на смену индустриальному обществу в ходе его трансформации приходит новая общественная система, получившая название постиндустриальное общество, информационное общество, общество эпохи постмодерна. Широчайшая информатизация общества совпала с всемирными процессами глобализации, распространяющимися на все сферы жизни людей. Вызываемые этими процессами эффекты, негативно влияющие на здоровье человека, должны контролироваться и гигиенически нормироваться. В связи с этим Э.И. Денисов и А.Л. Еремин призывают к активизации действий гигиенистов [6]
.
Мир изменился не только технологически, но и «по-человечески»: кардинально трансформировались представления об этических, эстетических и иных нормативах поведения. В период постмодернизма отношение к феномену адекватности кардинально поменялось, и «границы дозволенного» существенно расширились [7].

     В результате развития коммуникационных технологий на базе компьютерных устройств, подключаемых к сети Интернет, произошли существенные изменения в жизни человека: с одной стороны, расширяются его информационные возможности, с другой – трансформируются потребности и мотивы человека, его мировоззрение и образ жизни. Интенсификация информационных процессов способствует развитию невротических расстройств и психических отклонений.
А.О. Карелин отмечает, что распространение новых коммуникационных и информационных технологий имеет ряд негативных аспектов, связанных с их влиянием как на здоровье отдельного человека, так и на общественное здоровье. Исследователь выделяет 6 групп факторов риска, обусловленных развитием информационного общества. В отдельную группу вынесены факторы, связанные с человека погружением в виртуальное пространство. Обращается внимание к возникновению «нарушений психики, связанных с пристрастием к сетевым компьютерным играм, заменой реальных ценностей виртуальными» [3].

   Известно, что термин «расстройство интернет-зависимости» («internet addiction disorder» – IAD) ввел психиатр И. Гольдберг в 1995 г. для обозначения некоторого выдуманного им фиктивного психического состояния человека. Симптомы состояния IAD включали «важные социальные или профессиональные действия, которые были утрачены или уменьшены из-за использования Интернета». Для постановки человеку диагноза IAD на формальном основании, как иронизирует И. Голдберг, – достаточно следующих трех признаков: 1) количество времени, которое нужно провести в Интернете, чтобы достичь удовлетворения, заметно возрастает; 2) навязчивые мысли о том, что сейчас происходит в Интернете; 3) фантазии или мечты об Интернете. Термин IAD, введённый И. Голдбергом в виде шутки, прижился и активно используется, как и его синонимы – «интернет-аддикция», «виртуальная аддикция», «нетаголизм» для обозначения расстройства поведения в результате использования Интернета и компьютера.

    В 1996 г. клинический психолог K.S. Young обратила внимание на действительно возникающую у человека зависимость от компьютеров и Интернета, представляющую нарушение (расстройство) психики и для его обозначения использовала термин «интернет-аддикция» [8]. Она же презентовала и другую дефиницию рассматриваемого психологического феномена – проблемное использование Интернета, получившую в последующие годы развитие [9] и распространение в науке [10]. К.С. Янг предложила следующие поведенческие критерии интернет-зависимости: одержимость человека Интернетом; потребность проводить в сети все больше времени; безуспешность попыток уменьшить использование Интернета; возникновение симптомов отмены при отказе от Интернета; проблемы контроля времени; проблемы с окружением (семья, школа, работа, друзья); ложь о времени, проведенном в сети; изменение настроения посредством использования Интернета.

    Таким образом, феномен зависимости человека от компьютерной техники и Интернета рассматривается с позиций психиатрии подобно наркологическим аддикциям, обусловленных психоактивными веществами (ПАВ).

   A. Hall и J. Parsons, не поддерживающие патологическую этиологию рассматриваемого феномена, обозначают его как Интернет-зависимое поведение. Авторы представляют избыточное использование Интернета «доброкачественным» расстройством, рассматриваемым ими как избираемый человеком способ замещения действий, направленных на решение проблем в реальной жизни [11]. Отметим, что определение «чрезмерное» в данном случае характеризует экстенсивное использование Интернета, но зачастую исследователи этим понятием характеризуют склонность к патологической Интернет-зависимости.

    Правомерность клинического понимания феномена приверженности к интенсивному использованию компьютерных технологий ставится под сомнение многими авторами (S.E. Caplan, А. Bianchi, J.C. Phillips и др.), отдающими предпочтение термину «проблемное использование»» Интернета [12] либо устройств связи с ним [13]. Достоинство этой дефиниции в том, что она ориентирует исследователя на рассмотрение использования человеком Интернета (либо технических устройств связи с ним) не c позиций дихотомии нормы и патологии, а в континууме от беспроблемного – к проблемному. При этом к проблемному относится любое применение технологии во вред себе или другим людям. Соответственно, избыточное использование Интернета (злоупотребление Интернетом) предстает как форма проблемного его использования [14].
При этом термин «проблемное использование» понимается достаточно широко и ориентирует на изучение избыточного использования высоких технологий как цельного феномена – вне зависимости от формы его проявления.

    Л.О. Пережогин и Н.В. Вострокнутов обращают внимание на то, что определение аддиктивной зависимости от компьютера и Интернета «требует четкого различия ее непатологических и патологических форм» [15].  М. Larkin, R.T. Wood, M.D. Griffiths пишут о том, что при анализе аддикции нужно исходить из понимания того, что зависимость человека от чего-либо формируется в системе «личность – активность/вещество – культура» [16].

    Согласно принятым медицинским критериям (DSM-5, действующей МКБ-10 и новой ее версии МКБ-11, которая будет принята 2019 г. и вступает в действие в 2022 г.) интернет-зависимость не выделяется в отдельную рубрику, поскольку расцениваются как частное проявление других синдромов.

    В.А. Солдаткин с соавторами обращают внимание на четыре группы концепций (медико-биологические; социально-культурные, психологические и комплексные), объясняющих формирование феномена, обозначенного ими как компьютерная зависимость (КЗ) [17].

    Можно выделить два концептуально различных подхода на рассмотрение феномена КЗ как: а) психической патологии, которой соответствует медицинский диагноз; б) формы проявления состояния человека в континууме его нормального поведения в новых социальных и информационно-технологических реалиях.

     В медико-биологическом подходе (по обозначению В.А. Солдаткина), а в большей степени, в медицинском (преимущественно – психиатрическом) подходе преобладают сторонники присвоения КЗ статуса официального диагноза. Они относят рассматриваемый психический феномен к нарушениям контроля над импульсивностью (DSM-IV) или расстройствам привычек и влечений (МКБ-10).
Диагностическая модель КЗ базируется на критериях гемблинга (лудомании) – патологической склонности к азартным играм (F63.0 по МКБ-10). Подразумевается, что клиническая картина и стереотип развития влечения к азартным играм и навязчивого желания выхода в Интернет – одинакова.
Феномен КЗ рассматривается и как неадаптивный способ защиты личности, реализующийся в иллюзорно-компенсаторном поведении человека, которое также зачастую сводится к официальному диагнозу: уход от объективной реальности, позволяющий отложить решение жизненных проблем, трактуется как болезнь зависимого поведения (F63.8 по МКБ-10).

    С психоаналитической точки зрения компьютерные технологии могут становиться для человека своего рода «психическим убежищем» [18], но это не обязательно проявление патологии личности. Следует учитывать, что Интернет не только предоставляет возможность такого «убежища», но и в социальных сетях обеспечивает пользователям изоляцию в их собственных социокультурных «коконах» посредством целенаправленно организованных фильтров информации [19].

     Согласно социально-культурному подходу, то, что называют «зависимостью» от компьютера, предстает не как психическое или поведенческое расстройство, а как глобальный социокультурный феномен, сутью которого является не столько «бегство» человека в виртуальную реальность, сколько расширение за счет нее своей привычной действительности [17].

    В новых информационно-технологических реалиях смещаются границы нормы и патологии: теперь широкий круг общения возможен и у человека, не отрывающегося в своем доме от компьютера; а то, что прежде считалось импульсивным поведением – расценивается как жизнь на «волне современности» [20, 21].

    Возникновение постиндустриального, информационного общества обозначается как эпоха постмодерна. Она является следствием научно-технической революции, развития средств передачи информации, появления глобального информационного пространства. Современного человека окружает не столько реальность, сколько информация об этой реальности – с разной степенью достоверности. Интернет является одновременно отражением и воплощением этой эпохи.

     «Постмодернизм» – термин, обозначающий структурно сходные явления в мировой общественной жизни, культуре и самосознании людей, распространяющиеся со второй половины XX – начала XXI века. Выступая в качестве мировоззрения информационного общества, постмодернизм является отражением его реалий и проблем.
Постмодернизм характеризуется следующими чертами: плюрализм и фрагментарность культуры; вытеснение реальности и стирание различий между реальным и воображаемым; возникновение новых форм достижения социальной идентичности; неопределенность действительности, стирание пространственных и временных границ; плюрализм мировоззрений и др. [22].
Обществу эпохи постмодерна присуща сетевая организация (экономики, финансовой системы, рынка, средств коммуникации и др.). Сеть предстает как особая форма социального устройства в эпоху информационного общества. Термином «сетевое общество» описывается общество в целом, а не только виртуальное пространство.

     Возникновение новых форм поведенческих зависимостей человека связано с широким распространением глобальной сети Интернет, возникновением на его основе социальных сетей (соцсетей) и появлением доступных для многих людей мобильных устройств связи с Интернет.
Данные Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), свидетельствуют, что 81% россиян (не дифференцированно по возрасту) пользуются Интернетом, в том числе 65% из них выходят в сеть ежедневно (Пресс-выпуск № 3767, 20.09.2018). По информации с портала «Statista», в России проникновение соцсетей в общество оценивается в 47% (почти половина населения), аккаунты в них имеют 67,8 млн россиян. В качестве основной цели использования Интернета называют «участие в соцсетях» 78% от численности населения, использующего глобальную Сеть [23].

    То, как часто люди «выходят» в Интернет, в соцсети, зависит от возраста. По данным ВЦИОМ почти половина взрослых (т.е. старше 18 лет) россиян пользуются хотя бы одной из соцсетей каждый день, а две трети – раз в неделю. В возрастной группе 25-34 года ежедневно пользуются соцсетями почти 70%, а среди тех, кто относится к возрастной группе 18-24 года – таковых более 90%; в этой же возрастной группе многие молодые люди (71%) проводят в Интернете более 4-х часов в день. По данным Международного агентства We Are Social (сайт web-canape.ru), россияне (в среднем) ежедневно проводят в соцсетях 2 часа 19 минут. Всего же в Интернете среднестатистический россиянин находится 6,5 часов в сутки.

    Очевидно, что в условиях новой информационно-технологической реальности должны измениться критерии «чрезмерного» использования Интернета. Новые технологии и условия жизни общества порождают новые факторы риска. На основе понимания этого зарождается информационная гигиена (ИГ) как новый раздел профилактической медицины [4], связанный с экологией человека, гигиеной и физиологией труда, общественным здоровьем и здравоохранением, социологией, безопасностью и пр.

    Основные понятия и определения информационной гигиены введены и обоснованы в работах А.Л. Еремина, в которых рассматриваются проблемы влияния информационной среды на здоровье человека. Обращается внимание на проблемы нормирования информационных воздействий на человека, а также на необходимость мониторинга и эпидемического анализа влияния информационной среды на общественное здоровье [24].   В дальнейшем формирование ИГ как научного направления связано с публикациями Э.И. Денисова с соавторами. В качестве цели ИГ определяется предупреждение влияния неадекватной (негативной, избыточной и др.) информации на здоровье как физическое, психическое и социальное благополучие человека, профилактика информационно-обусловленных заболеваний, ограничение загрязнения информационной среды. Отмечается, что основной задачей ИГ является регулирование информации для населения, особенно для уязвимых его групп [25].

 Обсуждение

      Изменения, происходящие в окружающей человека реальности, которая стала «информационной», требуют изменений критериев «избыточного использования» Интернета и средств связи с ним. В начале XXI века полагали, что человек становится «интернетоголиком», если он проводит в Сети 38 часов в неделю. Через два десятилетия, когда информационные технологии получили повсеместное распространение, такое суждение предстает как анахронизм. Статистика говорит, что каждый среднестатический россиянин в 2017-2018 гг. находился в Интернете 6,5 часа в сутки, или более 45 часов неделю.
В Интернете люди совершают покупки, заказывают услуги, покупают билеты, выполняют коммунальные платежи, бронируют гостиницы, устраивают телеконференции и пр. Сегодня виртуальное пространство предстает уже не как имитация объективной реальности, а как ее часть, причем чрезвычайно значимая для людей. Регулярное пользование Интернетом, его исключительная важность для человека – это стало органической составляющей современного образа жизни. Поэтому фактор времени, проведенного в Сети, не может быть основным или единственным критерием зависимости (аддикции) человека от Интернета и технических средств связи с ним. Более важным является изменение мотивации и целей использования Интернета.

    С развитием технологий и изменений в обществе границы нормы и патологии сдвигаются, и то, что прежде выглядело как аддиктивное поведение, сейчас может быть проявлением современного образа жизни [7, 20, 21].

    В психологическом плане увлеченность Интернетом перерастает в патологическую зависимость (аддикцию) тогда, когда человек начинает замещать удовлетворение своей реальной жизненной потребности – новой, «сверхценной» потребностью, связанной с использованием компьютерных технологий и интернет-ресурсов и доступом в виртуальное пространство, позволяющим в иллюзорно-виртуальном ключе избегать проблем. Поэтому патологическая зависимость (аддикция) человека может определяться, согласно Л.О. Перегожину, «через поведение как систематическое повторение действий, сосредоточенных на узконаправленной сфере деятельности при игнорировании ведущих социальных потребностей, с уходом от реальности и формированием личности зависимого типа» [15, с. 87].

     На основании литературных источников можно выделить следующие типы изменений поведения человека, связанных с чрезмерным (экстенсивным) использованием Интернета и средств связи с ним:
– навязчивый веб-серфинг – бесконечные «путешествия» по Сети, поиск информации;
– пристрастие к виртуальным знакомствам и общению – большие объёмы переписки, постоянное участие в Интернет-чатах, веб-форумах, избыточность знакомых и «друзей» (или «френдов») в Сети;
– увлечение компьютерными онлайн-играми как предтеча игровой зависимости;
– пристрастие к «финансовым» похождениям в Интернете: онлайн-гемблингазартные игры в Сети на деньги; совершение ненужных покупок в Интернет-магазинах (онлайн-шопинг); постоянное участие в Интернет-аукционах;
– пристрастие к постоянному просмотру фильмов через Интернет;
– пристрастие к посещению порнографических сайтов и занятию киберсексом – как фактор формирования киберсексуальной зависимости.

     Признаками расстройств поведения, связанных с использованием мобильных телефонов и гаджетов, подключенных к Интернету, являются следующие синдромы, которые могут приобретать психопатологический характер:
– навязчивое желание проверять свои гаджеты (смартфон, беспроводные мобильные устройства) на наличие новых сообщений (e-mail, SMS), появлений в онлайн «друзей» из социальных сетей;
– страх остаться без мобильного устройства связи даже на несколько минут;– синдром «фантомного звонка» – человеку кажется, что его телефон звонит (или вибрирует) в кармане;
– зависимость от соцсетей – постоянно быть на связи с «друзьями» в Сети;
– эффект «поисковой строки» – отсутствие мотивации к запоминанию информации, т.к. её всегда можно быстро найти в Интернете;
– состояние «непрерывного рассеянного внимания» – постоянное пребывание пользователей смартфонов онлайн затрудняет их возможность сосредоточиться на актуальных задачах;
     – снижение способности к эмпатии и эмоциональной связи с людьми.

     Не у всех людей, которые, например, занимаются серфингом в Интернете, формируется аддикция, а в некоторых случаях даже интенсивное использование Интернета – безопасно. Популяционные исследования в США и Европе показывают распространенность Интернет-аддикции от 1,5 до 8,2% [26]. При этом если ориентироваться на самодиагностику пользователей (насколько они считают себя зависимыми), то 46% из них пришлось бы признать интернет-аддиктами, тогда как по строгим критериям лишь 1,0% в популяции действительно страдает интернет-зависимостью (по данным L. Widyanto, M. Griffiths, V. Brunsden [27]). Исследователи приходят к выводу, согласно которому «большинство людей не страдают интернет-зависимостью, даже если сами так считают. Речь идет о наличии лишь нескольких признаков зависимости или только о частом использовании» [28, с.106].

    Однако следует учитывать, что виртуальный мир, открывая практически неограниченный доступ к различного рода впечатлениям, является средой для реализации других аддикций, имеющихся у человека.

   Можно выделить различия здорового и нездорового (проблемного) использования Интернета.
     Нездоровое использование Интернета характеризуется решениями человека: взаимодействовать с другим человеком онлайн, – а не лично; проводить время в Сети – вместо выполнения им своих рабочих заданий или решения важных жизненных задач. Нездоровое пользование Сетью приводит к негативным последствиям: нарушению семейных или дружеских отношений; повышенной личностной тревожности в реальных социальных ситуациях; потере работы из-за снижения производительности и качества труда; финансовому неблагополучию из-за чрезмерных расходов в Интернете.

    При длительном (избыточном) пребывании в Интернете в любом случае присутствует фактор риска, связанный с патологизацией зависимости, но в большей степени – с подверженностью пользователя Сети целенаправленным информационным воздействиям, имеющим манипулятивный характер.

    Наступившая новая эпоха – это время разрушения иерархий (коммуникаций – и не только), когда вертикали – сменяются горизонталями-сетями. Время, когда реальное и виртуальное – перемежается настолько, что различия между ними – трудноразличимы. Время, когда единое – дробится, становится мозаичным, фрагментарным, сохраняя при этом целостность. Время абсурда, который возникает не от отсутствия смыслов, а от их множественности.

    Виртуальный мир в Глобальной сети является или аналогом реалий современного общества, перешедшего в своем бытии на новую ступень. Виртуальные социальные сети являются воплощением в Интернет-пространстве сетевого принципа организации постмодернистского общества.

     Считается, что мотивы виртуального группирования и взаимодействия членов Интернет-сообществ (социальных сетей, блогов, форумов) подчинены тем же законам, которые действуют в реальном мире, а Интернет лишь расширяет участникам соцсети спектр возможностей для выбора объектов взаимодействия [17]. Однако тенденции развития соцсетей свидетельствуют о возникновение в соцсетях эффекта «эхо-камер», ограничивающих возможный выбор альтернатив общения.

    Соцсети изначально предназначены для общения с кругом «близких по духу» людей. Поэтому соцсеть представляет собой, согласно лексике Э. Паризера, «фильтрующий пузырь», а образуемые внутри этой соцсети однородные замкнутые сообщества – «фильтрующие пузырьки» [19]; для людей, входящих в соцсеть или ее внутренние сообщества, они становятся «эхо-камерой». В ней они проводят время, соглашаясь друг с другом, а если и меняют свою точку зрения, то без обмена мнениями с теми людьми, которые думают иначе – поскольку, люди, имеющие иное мнение, не попадают в их круг общения [29].

    К особенностям соцсетей, позволяющих использовать их в качестве инструмента (пропаганды), относится автономность, кластеризация, множественность и персонификация воздействий на участников сети. Эти особенности виртуального сообщества позволяют «изнутри» соцсети проводить информационные воздействия с большей степенью доверия [30].

    Фильтрующие алгоритмы соцсетей делают из огромного потока «новостной информации» персонифицированный продукт – ленту новостей конкретного пользователя, имеющего аккаунт (учетную запись) в этой Сети. Фактически соцсети, опосредуя доступ человека к информации путем ее фильтрации, берут на себя функции редактора и цензора. В результате пользователи соцсети оказываются в ситуации интеллектуальной изоляции: посредством фильтров информации они изолируются в собственных культурных или идеологических «коконах». Такую фильтрацию можно сравниваться с принудительной «информационной диетой».

    Манипуляционные воздействия не ограничиваются навязыванием человеку товаров и услуг. Информационное воздействие в Интернете направлено на психику человека. Объектом информационно-психологического воздействия является личность и ее важнейшие структуры: картина мира, самосознание, образ жизни, система жизненных ценностей.

     Деформация сложившихся у человека указанных представлений может вызывать депрессию, неудовлетворенность и т.д. Информационное воздействие имеет характер внушения, действующего на подсознательном уровне. Мультимедийные технологии, реализуемые в Интернете, обеспечивают такую возможность. Инструментарием воздействия является следующee: «загрузка» человека большим количеством противоречивой информации; сочетание подвижных и неподвижных изображений, звука, текста; концентрация внимания человека на экране гаджета. Они формируют измененное состояние сознания, увеличивающее восприимчивость к психологическому воздействию.

    Тенденциозный подбор мнений и идей, выполняемых фильтрующими алгоритмами соцсети. Пропагандистское информационное воздействие побуждает к определенным поступкам, которые могут носить деструктивный характер. Интегральным следствием массированных воздействий является нарушение психологического (душевного и социального) благополучия человека, которое, наряду с физическим благополучием, по определению ВОЗ, определяет состояние его здоровья. Эти процессы влияют на огромное количество людей, а значит на общественное здоровье.

 Заключение

     Фактор времени, проведенного в Сети, не может быть основным или единственным критерием зависимости (аддикции) человека от Интернета и технических средств связи с ним. Более важным является изменение мотивации и целей использования Интернета.

    Не у всех людей, даже активно использующих Интернет, формируется аддикция. Но и при отсутствии аддикции имеет место здоровое или же нездоровое (проблемное) использование Сети, следствием которого может стать патологизация зависимости. При длительном (избыточном) пребывании в Интернете в любом случае присутствует фактор риска, связанный с патологизацией зависимости, но в большей степени – с подверженностью пользователя Сети целенаправленным информационным воздействиям, имеющим манипулятивный характер.

    Социальные Интернет-сети – это не только пространство, в котором возможен обмен информацией и продвижение товаров и услуг, это мощное средство целенаправленного информационного воздействия.

Литература

 

  1. Рахманин Ю.А. Актуализация проблем экологии человека и гигиены окружающей среды и пути их решения. Гигиена и санитария. 2012; (5): 4-8
  2. Дружилов С.А. Современная информационная среда и экология человека: психологические аспекты. Гигиена и санитария. 2018; 97(7): 597-603. DOI:18821/0016-9900-2018-97-7-597-603
  3. Карелин А.О. Информационные факторы риска в постиндустриальном обществе. Вестник РГМУ. 2013; (5-6): 111-3.
  4. Денисов Э.И., Прокопенко Л.В., Еремин А.Л., Курьеров Н.Н., Бодякин В.И., Степанян И.В. Информация как физический фактор: проблемы измерения, гигиенической оценки и ИТ-автоматизации. Медицина труда и промышленная экология. 2014; (1): 36-43.
  5. Griffiths M.D. Technological addictions. Clin Psychol Forum. 1995; 76: 14-9.
  6. Денисов Э.И., Еремин А.Л. Информация, здоровье, инновации: гигиенические аспекты. Вестник РГМУ. 2013; (5-6): 114-8.
  7. Менделевич В.Д. Фейк-диагнозы в психиатрических классификациях. Неврологический Вестник. Журнал имени В.М. Бехтерева. 2018; 50 (4): 15-8.
  8. Young K.S. Psychology of computer use: Addictive use of the internet: a case that breaks the stereotype. Psychol Rep. 1996; 79(3 Pt 1): 899-902.
  9. Янг К.С. Клинические аспекты интернет-зависимого поведения. Медицинская психология в России: научный сетевой журнал. 2015; (4). URL: http://mprj.ru/archiv_global/2015_4_33/nomerphp
  10. Moreno М.А., Jelenchick L.A., ChristakisA. Problematic internet use among older adolescents: A conceptual framework. Computers in Human Behavior. 2013; 29(4);1879-87.  DOI: https://doi.org/10.1016/j.chb.2013.01.053
  11. Hall A., Parsons J. Internet Addiction: College Student case study using best practices in cognitive behavior therapy. J Mental HealthCouns. 2001; 23(4): 312-27.
  12. Caplan S.E. Problematic Internet use and psychosocial well-being: Development of a theory-based cognitive behavioral measurement instrument. Computers in Human Behavior. 2002; 18 (5): 553-75.
  13. Bianchi A., Phillips J.C. Psychological predictors of problem mobile phone use. Cyberpsychol Behav. 2005; 8(1): 39-51.
  14. Morahan-Martin J. Internet abuse: Emerging trends and lingering questions. In: Psychological Aspects of Cyberspace: Theory, Research, Applications. Cambridge; New York: Cambridge University Press; 2008: 32-69.
  15. Пережогин Л.О., Вострокнутов Н.В. Нехимическая зависимость в детской психиатрической практике. Российский психиатрический журнал. 2009; (4): 86-
  16. Larkin M., Wood R.T., Griffiths M.D. Toward addiction as relationship. Addiction Research and Theory. 2006; 14(3): 207-15.
  17. Солдаткин В.А., Дьяченко А.В., Мавани Д.Ч. Концепции формирования компьютерной зависимости. Социальная и клиническая психиатрия. 2013; 23(3): 104-10.
  18. Schimmenti A., Caretti V. Psychic retreats or psychic pits?: Unbearable States of Mind and Technological Addiction. Psychoanalitic Psychology. 2010; 27(2): 115-32. DOI: 1037/a0019414
  19. Паризер Е. За стеной фильтров: что Интернет скрывает от вас? М.: Альпина Бизнес Букс, 2012.
  20. How technology changes everything (and nothing) in psychology. 2008 annual report of the APA Policy and Planning Board. American Psychologist. 2009; 64(5): 454-63.
  21. Емелин В.А., Тхостов А.Ш., Рассказова Е.И. Психологические факторы развития и хронификации технологических зависимостей. Психологuческая наука и образование. Электронный журнал. www.psyedu.ru. 2013; (1). URL: http://psyjournals.ru/psyedu_ru/2013/n1/59107.shtml
  22. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.: Алетейя, 1998.
  23. Цели использования Интернета населением. В кн.: Информационное общество в Российской Федерации: статистический сборник. М.: НИУ ВШЭ; 2018: 54-6.
  24. Еремин А.Л. Влияние информационной среды на здоровье населения. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2000; (6): 21-4.
  25. Денисов Э.И., Еремин А.Л. Информация, здоровье, инновации: гигиенические аспекты. Вестник РГМУ. 2013; (5-6): 114-8.
  26. Weinstein A., Lejoyeux M. Internet addiction or Excessive Internet Use. Am J Drug Alcohol Abuse. 2010; 36(5); 277-83.
  27. Widyanto L., Griffiths, Brunsden V. A psychometric comparison of the Internet Addiction Test, the Internet-Related Problem Scale and self-diagnosis. Cyberpsychology, behavior and social networking. 2011; 14(3): 141-9.
  28. Солдатова Г.У., Рассказова Е.И. Чрезмерное использование интернета: факторы и признаки. Психологический журнал. 2013; 34(4): 105-13.
  29. Wardle C., Derakhshan H. Information Disorder. Toward an interdisciplinary framework for research and policymaking. Council of Europe report DGI(2017)09. Published by the Council of Europe F-67075. Strasbourg-Cedex, 2017.
  30. Саяпин В.О. Смысловые реалии виртуальной пропаганды в сети Интернет. European Social Science Journal. 2014; (1-2): 23-9.

Скачивание pdf-файла журнальной статьи с этого сайта (кликните ссылку ниже):
Дружилов С.А. Гигиенические аспекты информационно-технологической зависимости человека в новой реальности

ПСИХИЧЕСКОЕ ЗДОРОВЬЕ И ЭКОЛОГИЯ ЛИЧНОСТИ

Ссылка для цитирования: Дружилов С.А. Психическое здоровье и экология личности // Успехи современного естествознания. 2012.  № 12.  C.12-15.

PDF-файл статьи с сайта журнала — кликни на выделенное  название:   Психическое здоровье и экология личности

Аннотация: В статье рассматриваются психические, социальные и личностные компоненты здоровья.  Анализируются различия между медицинской (психиатрической) и психологической моделью психического здоровья. Показано, что концепция «позитивного психического здоровья» подходит для оценки личностного здоровья. Важнейшие критерии личностного здоровья – способность выполнять социальные роли и зрелось личности. Исследование психического здоровья личности осуществляется с помощью психологических методик.

     Здоровье человека не исчерпывается физическим здоровьем. Причиной ухудшения здоровья могут служить негативные факторы социальной среды, личностно значимые ситуации, стресс на которые реагирует психика человека.
Экология человека (как научная дисциплина), по В.П. Казначееву, являясь частью социальной экологии, изучает закономерности взаимодействия человека с окружающей средой, сохранение его здоровья и развития психических возможностей.
Б.Г. Ананьев (1969 г.) в системе человекознания выделял четыре основных понятия: биологический индивид, личность, субъект деятельности и индивидуальность. На каждую из этих сущностей человека оказывает специфическое воздействие физическая и социальная среда.
Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) предложила здоровье человека рассматривать по трем компонентам: физическому (соматическому), психическому и социальному. Обратим внимание на два последних.

  1. Психическое (ментальное) здоровье, согласно определению ВОЗ, рассматривается как состояние благополучия, при котором человек может реализовать свой потенциал, справляться с жизненными стрессами, продуктивно работать, а также вносить вклад в жизнь своего сообщества. Содержание этого понятия не исчерпывается медицинскими и психологическими критериями, в нем всегда отражены общественные и групповые нормы, регламентирующие духовную жизнь человека.

      В медицине и в психологии разные подходы к проблеме психического здоровья. Традиционная медицинская (психиатрическая) модель рассматривает психическое здоровье как меру вероятности развития психической болезни («негативное» определение здоровья как отсутствия болезни). Здесь здоровье рассматривается с позиций психических нарушений и аномалий личности как отклонений от нормы (Б.Д. Карвасарский и др.). Считается, что психическое здоровье не может быть сведено к комфортности самочувствия (состоянию душевного благополучия), рассматриваемого клиницистами в качестве субъективной самооценки.

Необходимо отметить, что понятие «норма», используемое в медицинской модели, не может быть полноценным критерием психического здоровья уже потому, что всякие нормы являются следствием культуры и традиций определенного общества, характерных для определенного исторического периода. Человек, значительно отклоняющийся от стандартов своего сообщества, рискует быть признанным психически больным (или нездоровым).
В предложенной психологами в 60-е годы XX века концепции «позитивного психического здоровья» в центр поставлен анализ здорового функционирования личности как позитивного процесса, обладающего самостоятельной ценностью и содержательно описываемого через понятия самореализации, самоактуализации (К. Гольдштейн, А. Маслоу, Ш. Бюллер), полноценного человеческого функционирования (К. Роджерс), аутентичности (Дж. Бюдженталь), стремления к смыслу (В. Франкл).

В качестве основных критериев психического здоровья психологи обычно называют следующие: 1) соответствие субъективно отражаемых образов объектам действительности и характера реакция – внешним раздражителям, а также значению жизненных событий; 2) адекватный возрасту уровень зрелости эмоционально-волевой и познавательной сфер личности; 3) адаптивность в микросоциальных отношениях (с ближайшим окружением человека – в семье, с близкими, друзьями, коллегами); 3) способность самоуправления поведением, разумного планирования жизненных целей и поддержания активности в их достижения и др. (см., например, Головин С.Ю. Словарь психолога практика).
Отметим, что перечисленные характеристики в большей степени свидетельствуют о степени совершенства и зрелости личности, нежели о психическом здоровье. Кроме того, перечни черт, характерные для модели позитивного здоровья, не позволяют ответить на практический вопрос о механизмах поддержания и восстановления психического здоровья при его нарушениях.

С точки зрения возможности диагностирования психического здоровья психологическими методами нам импонирует позиция И.Л. Левиной, которая под психическим здоровьем понимает «максимальную степень проявления индивидуальности личности при адекватном уровне ее адаптации к внешней среде и отсутствии психических расстройств» [7, с.181]. При этом индивидуальность рассматривается исследователем как «комплексное понятие, включающее адекватные возрасту: эмоциональность – способность адекватно выражать чувства и эмоции в различных жизненных ситуациях; интеллектуальность – процесс извлечения, усвоения информации, умения перерабатывать и применять ее в соответствии с полученными знаниями; личностные характеристики – процесс осознания себя как личности, которой присуще самоощущение, самооценка, самопознание и самореализация» [там же].
Уровень психического здоровья человека в каждый момент его жизни определяется многочисленными социальными, психологическими и биологическими факторами. Ухудшение психического здоровье связано с быстрыми социальными изменениями, стрессовыми условиями на работе, социальным отчуждением, рисками психического и физического насилия и т.д.

  1. Социальный компонент здоровья рассматривается как состояние благополучия, удовлетворенности социальными отношениями, адекватное восприятие социальной действительности, принятие и выполнение социальных норм общества [10]. Социальное здоровье определяется моральными требованиями и нравственными принципами, которые и являются основой социальной жизни человека [3]. Это значит, что человек, здоровый физически и психически, но пренебрегающий принципами нравственности и морали, является нравственно неполноценным, нездоровым [6]. Обратим внимание на необходимость различать рассматриваемое в данной статье социальное здоровье (Social Health) – как социальный компонент здоровья отдельного человека и общественное здоровье (Public health), под которым понимается здоровье популяции, общества в целом, являющееся предметом здравоохранения как науки.

     Соотнесем критерии психического и социального здоровья (наиболее часто приводимые в литературе по психологии здоровья) с основными группами психических явлений процессами, состояниями и свойствами.

       Психические процессы: максимальное приближение субъективных образов к отражаемым объектам действительности (адекватность психического отражения); адекватное восприятие самого себя; способность концентрации внимания на предмете; удержание информации в памяти; способность к логической обработке информации; критичность мышления; способность к творчеству, умение пользоваться интеллектом; дисциплина ума.
    Психические состояния: эмоциональная устойчивость (самообладание); зрелость чувств соответственно возрасту; совладание с негативными эмоциями; свободное, естественное проявление чувств и эмоций; способность радоваться; сохранность привычного (оптимального) самочувствия.
     Свойства личности: оптимизм; сосредоточенность (отсутствие суетливости); уравновешенность; нравственность; адекватный уровень притязаний; чувство долга; уверенность в себе; умение освобождаться от затаенных обид; отсутствие склонности к лени; независимость; естественность; чувство юмора; доброжелательность; самоуважение; адекватная самооценка; самоконтроль; воля; энергичность, активность; целеустремленность.

     Можно заметить смысловую близость психологических критериев психического и социального здоровья: по сути, и в том, и в другом случаях приводятся психологические характеристики полноценной, здоровой личности.
В психологической литературе были попытки введения понятия психологического здоровья (И.В. Дубровина, 1998 г.). Психологическое здоровье рассматривается как динамическая совокупность психических свойств, обеспечивающих внутреннюю гармонию личности, гармонию человека и общества, возможность полноценного функционирования человека в процессе жизнедеятельности. Приводятся критерии психологического здоровья: 1) способность к саморегуляции (внутренней и внешней); 2) наличие позитивного образа «Я» и «Другого»; 3) владение рефлексией; 4) потребность в саморазвитии [9].

Нам близка позиция В.А Ананьева, который считал использование термина «психологическое здоровье» не удачным. Исследователь обращает внимание, что по исходному смыслу термин «психология» («психо» и «логос») не может описывать здоровье, а содержание понятия «психологическое здоровье» отражает качества здоровой, зрелой личности. Поэтому правильнее говорить «здоровая личность», или «личностное здоровье» [1].

Есть и положительный опыт использования этих понятий в научных исследованиях. О.М. Бландинская выделяет личностный компонент здоровья, который определяется как «наличие психологических качеств, характерных для полноценной гармонично развитой, стремящейся к всестороннему совершенствованию личности» [2].

Использование понятия «здоровье личности» естественным образом выводят на проблематику экологии личности, а также гигиены личности.

В нашем понимании, экология личности (как научное направление) должна быть ориентирована на изучение закономерностей и возможности сохранения здоровья личности в условиях социальной и информационной среды, создания условий для полного раскрытия потенциальных сил и возможностей личности, восстановления нарушенное равновесие в человеческой душе. При этом под информационной средой общества (Information environment) понимается мир информации вокруг человека (включая СМИ и Интернет), и мир его информационной деятельности. В информационную среду входит также совокупность социально-экономических и культурных условий реализации процессов информатизации.

     Гигиена – это основная профилактическая медицинская дисциплина, ориентированная на сохранение и укрепление здоровья населения. Соответственно, гигиену личности можно рассматривать как отрасль гигиенической науки, изучающую влияние факторов социальной среды на личность с целью оптимизации благоприятных и профилактики неблагоприятных воздействий. Гигиена личности ориентируется на два объекта изучения – факторы среды (социальной и информационной) и реакцию личности. При этом следует использовать знания, методологию и методы психологической науки и ее отраслей (общей, социальной, психологии личности, психологии труда).

В процессе трудовой деятельности человек проявляет еще одну свою социально-психологическая сущность: он предстает в качестве субъекта труда (в общем случае) или субъекта профессиональной деятельности (в частном случае). И здесь предстают психологические аспекты экологии труда и гигиены труда, связанные с изучением воздействий производственной (трудовой) среды и факторов (операциональных, когнитивных, социально-психологических) производственного процесса на личность, включая проблемы психологического обеспечения профессиональной деятельности.

    Профессиональное здоровье психологи определяют как «интегральную характеристику функционального состояния организма человека по физическим и психическим показателям с целью оценки его способности к определенной профессиональной деятельности с заданными эффективностью и продолжительностью на протяжении заданного периода жизни, а также устойчивость к неблагоприятным факторам, сопровождающим эту деятельность» [10, с. 508].

Под профессиональной деятельностью понимается объективно сложная деятельность, которая предстает перед человеком как конституированный способ выполнения чего-либо, имеющий нормативно установленный характер. Профессиональная деятельность трудна для освоения и требует длительного периода теоретического и практического обучения [5]. Соответственно, велика «цена» подготовки профессионала. Это должно побуждать государство и общество на обеспечение возможности многолетней и плодотворной работы профессионалов. А значит – на решение задач по сохранению их профессионального здоровья и профессионального долголетия.

В качестве критерия профессионального здоровья рассматривается работоспособность. Структуру профессиональной работоспособности, по мнению исследователей, составляют три группы факторов: физический (соматический) статус, психический (психиатрический) статус и социально-психологическая характеристика личности [10]. Таким образом, психический статус и личностные характеристики являются необходимыми составляющими профессионального здоровья.

Нам представляется актуальным рассмотрение социально-психологического аспекта проблемы профессионального здоровья, в частности, психического и социального здоровья как показателей здоровья личности.

Позитивный подход в полной мере подходит к оценке личностного здоровья. К критериям личностного здоровья относятся: а) степень адаптированности личности в социуме; б) удовлетворенность качеством жизни, субъективное благополучие и т.д.; в) способность человека выполнять социальные функции (включение человека в разнообразные социальные структуры).

Г.В. Оллпорт (Allport, G.W.), высказывал мнение, что здоровье личности напрямую связано с ее зрелостью. Он определял зрелую личность, как личность, которая активно владеет своим окружением, обладает устойчивым единством личностных черт и ценностных ориентаций и способна правильно воспринимать людей и себя [8].

И.Н. Гурвич считает, что для прикладных целей исследования в области психологии здоровья вполне достаточным оказываются так называемое «функциональное определение здоровья, основанное на подходе Т. Парсонса (Talcott Parsons, 1958 г.) и восходящее к эволюционной теории представление о дисфункции» (приводится по [4, с. 7]). Автор под здоровьем понимается способность человека полноценно функционировать в основных социальных ролях [4].

Такой подход к здоровью имеет ряд важных для практики следствий: 1) относительность здоровья, подразумевающая отсутствие «абсолютного» психического здоровья. Это значит, что нет человека, который мог бы сохранять психическое здоровье в любых социальных ролях или ситуациях;
2) ограниченность подхода социокультурными нормами общества или социальной группы;
3) функциональное понимание здоровья не подразумевает полного отсутствия симптомов психического расстройства, а только констатирует, что такая симптоматика, если она имеется, не вызывает социальной или поведенческой дисфункции.

Заключение

Здоровье личности целесообразно оценивать по двум интегральным критериям: 1) успешности выполнения человеком социальных функций;
2) социальной зрелости личности.

Список литературы

  1. Ананьев В.А. Психология здоровья: учеб. пособие. Кн. 1: Концептуальные основы психологии здоровья. СПб.: Речь, 2006. 384 с.
  2. Бландинская О.М. Социально-психологические особенности мотивации сохранения и укрепления здоровья у старшеклассников: автореф. дис. канд. психол. наук. Ярославль, 2002.
  3. Васильева О.С., Филатов Ф.Р. Психология здоровья человека: учеб. пособие. М.: Академия, 2001. 352 с.
  4. Гурвич И.Н. Социальная психология здоровья. СПб.: Изд-во С.-Петербург. гос. ун-та, 1999. 1023 с.
  5. Дружилов С.А. Системный подход к изучению психологического феномена профессионализма человека // Вестник Томского гос. педагогич. ун-та. 2005. № 1. С. 62–73.
  6. Дружилов С.А. Нравственные аспекты успеха человека в обществе // Ценности и смыслы. 2009. № 1. С. 90–102.
  7. Левина И.Л. Психическое здоровье учащихся общеобразовательных учреждений разного вида // Бюллетень ВСНЦ СО РАМН. 2002. Т. 1. № 6. С. 180–182.
  8. Оллпорт Г.В. Личность в психологии. М.: КСП Плюс; СПб.: Ювента, 1998. 345 с.
  9. Практическая психология образования: учеб. пособие / Под ред. И.В. Дубровиной. М.: Сфера, 1998. 526 с.
  10. Психология здоровья: учебник для вузов / Под ред. Г.С. Никифорова. СПб.: Питер, 2006. 607 с.

 

Обзорная статья автора о феномене психической  (социально-психологической) адаптации   —  для чтения кликни на выделенное слово: ССЫЛКА 

Проблемы прекаризации труда и трудовой занятости: социально-гигиенические аспекты

Проблемы неусточивости и ненадежности (прекарности)
трудовой занятости (трудоустройства) человека
в сложившейся социально-экономической ситуации

Из статьи: Дружилов С.А. Вопросы нестандартной трудовой занятости: социально-гигиенические аспекты // Медицина труда и промышленная  экология. 2020. Т.60.№ 6. С.392-398.  http://dx.doi.org/10.31089/1026-9428-2020-60-6-392-398

     Кардинальные трансформации социально-трудовой сферы привели к появлению новых рисков для здоровья и санитарно-гигиенических проблем, связанных с ненадежностью трудовой занятости. Возник новый социально-экономический и психологический феномен «прекаритет», повлиявший на условия занятости наемных работников, поэтому описание феномена «прекаритет» нуждается в уточнении.
В статье рассматриваются формы трудовой занятости, отличающиеся от типовой ее модели и ухудшающие положение работника. Приводятся критерии, на основании которых нестандартная занятость считается неустойчивой. Выделены обобщенные виды неустойчивой занятости, специфика которых определяется сочетанием двух факторов: рабочим временем и сроком контракта. Неустойчивые условия работы возможны не только при неформальном трудоустройстве, но и при легальных трудовых отношениях. Ненадежность и неустойчивость труда имеет объективный характер и является закономерным проявлением возникшего экономического и социального порядка.
Феномен «прекаритет занятости» предстает как новая детерминанта здоровья наемных работников. Основным признаком при отнесении занятости и трудовых отношений к феномену «прекаритет» является их ненадежность. Уточняется используемые термины: «прекаритет»; «прекаризация»; прекарность; прекариат.      Сущностной характеристикой прекарной занятости является нарушение социально-трудовых прав и отсутствие гарантий занятости. Значимым индикатором прекаритета является неполная занятость. Прекаритет индуцирует потенциальную опасность увольнения работника и вызванные ей стрессы, психосоматические расстройства и патологические процессы в психике.
Прекарная (неустойчивая, ненадежная)  занятость и связанные с ней трудовые отношения стали массовыми. Многие работники лишены социальных гарантий, в том числе связанных с безопасностью труда, оплатой отпусков и временной нетрудоспособности, обеспечением профилактических мероприятий. Это приводит к нарушению состояния благополучия, а также ухудшению индивидуального и общественного здоровья.

Ключевые словатрудовые отношениястандартная модель занятостинестабильность занятостиненадежная занятостьпрекаритетпрекариатнеполная занятостьобщественное здоровьесоциальное загрязнение

Подробнее о проблеме —  читайте в полном тексте  статьи, ее,
pdf-файл приводится здесь (кликни на выделенную цветом ссылку ниже): Прекаризация трудовой занятости

Современная информационная среда и экология человека: психологические аспекты

Дружилов С.А. Современная информационная среда и экология человека: психологические аспекты // Гигиена и санитария. 2018; Т. 97. № 7. С. 597-603.

Информационная среда общества как неотъемлемая часть среды обитания человека является фактором его здоровья и должна соответствовать требованиям безопасности. В результате развития коммуникационных технологий на базе компьютерных устройств и построения сети Интернет произошли существенные изменения информационной среды общества и её влияния на человека. Изучение негативного влияния современной информационной среды на человека не может ограничиваться физическими и психофизиологическими факторами. Значимой является семантическая составляющая самой информации. Информационная среда оказывает негативное влияние на когнитивную и эмоциональную сферу его психики. Объектом информационного воздействия является личность. Целью статьи является изучение становления современной информационно-коммуникационной среды общества, тенденций её развития, определение её основных компонентов и психологических особенностей. Материал и методы. Сравнительный анализ воззрений различных авторов и теоретическое их обобщение. Результаты. На основе анализа публикаций представлено современное понимание информационно-коммуникационной среды общества. Становление информационной среды связано с развитием технологий и инструментов фиксации, сохранения и передачи социального опыта. Выделено шесть этапов развития средств передачи и сохранения информации в обществе. Обсуждение. Глобальная информатизация среды ведёт к изменениям жизни и деятельности людей. Воздействиям информационного потока подвергается картина мира человека, его мировоззрение, образ его жизни. Фактором риска является нарушение адаптации человека к новым условиям. Изменения внутри личности не успевают за стремительными изменениями технологий. Заключение. Показано, что в условиях новой информационно-коммуникационной реальности повышается значимость проблематики экологии человека. Информационная среда общества как объект изучения может рассматриваться как: а) среда обитания человека; б) средство информационной деятельности человека; в) система коммуникаций, в том числе межличностных; г) информационная инфраструктура, обеспечивающая хранение, доступ и использование массивов информации.

Ссылка на полный текст статьи (файл в формате pdf) -
Дружилов_Современная информационная среда и экология человека 
(кликните на высвеченную ссылку выше)

Статья о Психологических механизмах формирования у человека  иррациональных убеждений (установок), ведущих к негативным состояниям и деструктивным состояниям — на стороннем сайте автора: для чтения
кликни на выделенное цветом слова далее: Интернет-ссылка на статью

 

 

 

Гигиенические аспекты информационно-технологической зависимости человека в новой реальности

Дружилов С.А. Гигиенические аспекты информационно-технологической зависимости человека в новой реальности // Гигиена и санитария. 2019. Том 98. № 7. С. 748-753.
DOI: 10.18821/0016-9900-2019-98-7-748-753 (в библиотеке РИНЦ)

Статья опубликована  в  журнале из списка RSCI Web of Science

АннотацияРаспространение информационных технологий приводит к негативным последствиям, связанным с влиянием на здоровье индивидуума и на общественное здоровье. Появились новые поведенческие зависимости — информационно-технологические. Объективные причины их появления — в изменениях, происходящих в социуме. Они связаны с информатизацией и глобализацией постиндустриального общества. Меняются критерии избыточного использования Интернета. Виртуальное пространство предстаёт значимой частью жизненной реальности. Повсеместным является регулярное пользование Интернетом. Навязываемые посредством информационных технологий образ жизни и мировоззрение могут быть разрушительными для личности. Задача гигиенической науки — профилактировать психологическое неблагополучие человека в новых условиях. Целью статьи является рассмотрение воззрений на зависимость человека от Интернета, рисков аддикций, а также возможностей возникновения психологического неблагополучия в результате воздействия информационных технологий. Представлено современное понимание феномена информационно-технологических зависимостей. Выделены два концептуальных подхода к рассмотрению феномена: как психической патологии и как состояния человека в континууме его нормального поведения в новых жизненных реалиях. Приводятся статистические данные, характеризующие проникновение соцсетей в российское общество и количественные характеристики использования Интернета. Компьютерные технологии могут быть для человека «психическим убежищем». Однако социальные сети обеспечивают пользователям изоляцию в их собственных социокультурных оболочках. Изменились границы нормы и патологии использования Интернета. Индикаторами перерастания увлечённости Интернетом в аддикцию является изменение мотивов и целей его использования. Фактором риска для психологического благополучия человека является подверженность манипулятивным информационным воздействиям в Интернете. Соцсети являются пространством и средством таких воздействий. Заключение. Приведено различие между здоровым и нездоровым пользованием Сетью. Показано, что опасность для большинства пользователей Интернета представляют не аддикции, а подверженность информационо-психологическим воздействиям. Раскрывается, что в соцсетях заложена возможность целенаправленных воздействий.

Полный текст статьи — в pdf файле на сайте журнала
Дружилов_Гигиенические аспекты информационно-технологической зависимости
(для открытия файла кликните на высвеченную выше ссылку)
Ссылка для скачивания PDF- файла  статьи с сайта «Киберленинка»:
https://cyberleninka.ru/article/n/gigienicheskie-aspekty-informatsionno-tehnologicheskoy-zavisimosti-cheloveka-v-novoy-realnosti
 
 
 

Негативные воздействия современной информационной среды на человека: психологические аспекты

Ссылка для цитирования:
Дружилов С.А. Негативные воздействия современной информационной среды на человека: психологические аспекты // Психологические исследования: электронный научный журнал. 2018.  Т. 11. № 59. С. 11.

 Аннотация.
Рассматриваются проблемы засорения информационной среды ложной и вредоносной информацией, а также целенаправленного ее распространения через социальные сети. Проводится анализ представлений о негативных информационно-психологических воздействиях на личность, а также возможностей реализации этих воздействий в современных условиях. Информационное воздействие влияет на поведение человека через психику, изменяя компоненты сознания. Анализируемой в статье формой негативного информационного воздействия является манипуляция. Ее мишени – сознание, картина мира, мировоззрение, жизненная позиция человека. Способы достижения результатов: искажение информации; дезинформация; персонификация; фильтрация; индивидуализация воздействия. Рассматриваются основные механизмы искажения информации. Создание и распространения «фальшивых новостей» предстает как способ манипулирования сознанием. При персонификации результаты поиска по запросу пользователя выстраиваются на основе анализа его местоположения, истории поисков и приверженностей. Пользователю предъявляется только та информация, которая согласуется с прошлыми его точками зрения. Фильтрующие алгоритмы делают из потока новостной информации персонифицированную ленту новостей пользователя; посредством информационных фильтров пользователь изолируется в собственном информационном «коконе». Возникает эффект эхо-камеры, закрепляющий присущее человеку мировоззрение и искажающий картину действительности. Информационные технологии позволяют индивидуализировать психологическое воздействие на человека с использованием персонификации данных о нем. Основу персонификации составляют «цифровые следы», оставляемые пользователем в электронных базах Интернета. В составе информационного загрязнения выделяется: 1) избыточная информация; 2) дезинформация. Информационные загрязнения могут быть не только побочным продуктом, но и создаваться осознанно и целенаправленно. Это ложная, сфабрикованная, пропагандистская информация.

Усиление давления информационных технологий на личность повышает значимость информационной экологии в защите человека от информации, загрязняющей информационную среду.

На заре возникновения Интернета исследователи отмечали, что внедрение информационных технологий создает не только новые возможности, но и новые проблемы и угрозы [Урсул, 1990]. Обращалось внимание на опасные психологические эффекты информационных воздействий, которые могут проявляться на различных уровнях:  а) на индивидном – изменения психического и физиологического состояния людей, выражающиеся в возрастании психической напряженности, тревожности, и др.;  б) на личностном – снижение у людей способности к самоопределению, самореализации, принятию жизненно важных решений; возникновение акцентуаций характера, деформации мотивационной направленности; в) на уровне субъекта – ошибки восприятия информации, нарушающие выполнение социальных функций и приводящие к формированию установок на недоверие к источникам информации;  в) на уровне общества – увеличении частоты рискованных социально-психологических ситуаций [Смолян и др., 1997].

В условиях новой информационно реальности, когда киберпространство получило тотальное распространение благодаря мобильным средствам связи с Интернетом, происходит уточнение прогнозируемых ранее негативных эффектов, выявляются новые проблемы. Значимой стала проблема манипуляцией сознанием в киберпространстве, связанная с искажением и фильтрацией (персонификацией) информации в поисковых системах и социальных сетях, а также проблема загрязнения информационной среды.

 Введение. Информационная среда и информационные воздействия

     Под информационной средой общества понимается сфера жизни людей, связанная с созданием, преобразованием и потреблением информации. Информационная среда характеризуется совокупностью факторов, которые могут оказывать на человека прямое или косвенное, немедленное или отдаленное воздействие.

     Информационное воздействие имеет психологический характер, влияет на поведение человека через психику и достигает эффекта, изменяя «психологические свойства, состояния и модели поведения личности» [Ежевская, 2009, с. 38].
Исследователи обосновывают необходимость введения научной дисциплины «информационная экология», занимающейся проблемами защиты человека от избыточной и ложной информации, засоряющей информационную среду [Юрьев, 1997; Eryomin, 1998; Еремин, 2000 и др.].

В 2017 г. группа китайских ученых (Wang X., Guo Y., Yang M. и др.) опубликовала обзор статей по информационной экологии, включенных в базы цитирования за 1992–2013 гг. Показано, что исследования в основном фокусировались на проблематике информационных экосистем и электронной торговле в сети Интернет. Авторы приходят к выводу о необходимости проведения исследований для изучения информационно-экологических проблем, обусловленных развитием новых технологий [Wang и др., 2017].

С.О.Гапанович и В.Ф.Левченко пишут, что «тревогу вызывает не прогресс информационных технологий сам по себе, а уже сложившаяся практика их использования» [Гапанович, Левченко, 2017, с. 7]. Отмечается, что резкое увеличение информационных потоков, транслируемых посредством многочисленных мобильных устройств, «не привело ни к повышению общей образованности, ни к улучшению здоровья, особенно в плане его нервно-психических аспектов» [Там же. С. 8]. Обозначая угрозы, которые может представлять чрезмерное усиление давления со стороны информационной среды на человека, авторы приходят к выводу, что информационная экология должна пониматься в широком смысле как экология культуры.

А.И.Юрьев отмечает, что в информационной среде общества в интегрированном виде и разнообразных сочетаниях, одновременно присутствует информация, адекватно отражающая мир, а также искаженная информация [Юрьев, 1997]. В.А.Шапцев раскрывает понимание «чрезмерной» информации как совокупности «нужной-ненужной, полезной-вредной, своевременной-несвоевременной» информации [Шапцев, 1999, c. 125].

Г.В.Грачев и И.К.Мельник, рассматривая способы информационно-психологического воздействия на человека с целью изменения его поведения и манипуляции личностью, исходят из того, что основой для такого воздействия является целенаправленная трансформация и изменение информации [Грачев, Мельник, 2000]. Это согласуется с мнением В.Д.Аносова и В.Е.Лепского, согласно которому негативные информационно-психологические воздействия – это «манипулятивные воздействия на личность, на ее представления и эмоционально-волевую сферу» [Аносов, Лепский, 1996, с. 7].
Т.И.Ежевская под негативным информационно-психологическим воздействием понимает «воздействие информации на психику и сознание человека, ведущие к неадекватному отражению окружающей действительности и, как следствие, изменению поведения» [Ежевская, 2009, с. 38]. Аналогичную точку зрения имеют В.А.Емелин, Е.И.Рассказова и А.Ш.Тхостов, отмечающие, что негативное влияние на психику и сознание человека информации «приводит к нарушению восприятия окружающей действительности, и как следствие, деформации личности» [Емелин и др., 2012, с. 82].

 Целью статьи является анализ представлений о манипулятивных информационно-психологических воздействиях, а также возможностей реализации этих воздействий в виртуальных социальных сетях (соцсетях) в Интернете.

Манипуляция сознанием в информационном пространстве

Современная информационная среда обладает значительным потенциалом воздействия на психику людей за счет использования аудиовизуального сигнала, эффектов информационной перегрузки, виртуализации и т.п. Одной из форм негативного информационного воздействия на человека является манипуляции. Под мишенью манипулятивного воздействия понимают «те психические структуры, изменение которых обеспечивает достижение желанной манипулятором цели» [Доценко, 1997, с. 157]. Таковыми структурами-мишенями является сознание человека, его картина мира, мировоззрение, система отношений к действительности. Результатом воздействий являются значимые изменения в психических характеристиках и в состояниях адресата.

Способами достижения результатов различны: искажение информации; дезинформация; фильтрация информации; персонификация информационного воздействия; и др. Ресурсами воздействия являются вербальные и образные средства, а также социальные сети в Интернете.

 Искаженная информация и фальшивые новости

          В.Пелевин в романе «Generation “П”» (1990 г.) писал, что «в наше время люди узнают о том, что они думают, по телевизору». Но телевидение – это лишь одна из составляющих масс-медиа. За прошедшее десятилетие получили распространение другие разновидности средств массовой коммуникации – Интернет-издания, новостные онлайн-ленты, и др. Ныне много людей, которые «узнают, о чем они думают» не столько из традиционных СМИ, сколько из блогов (персональных Веб-сайтов) в глобальной Сети; их мировосприятие, мироощущение и миропонимание формируется под воздействием Интернета.

Сознание как отдельных людей, так и общества в целом, может деформироваться информационными технологиями. Если на человека обрушивается большое количество противоречивых мнений, то у него возникают сложности с выбором из них «правильных», т.е. соотносящихся с морально-нравственными нормами общества и ценностными ориентациями самой личности. В этом случае объектом воздействия становится картина мира человека. Как следствие – у человека возникает экзистенциальный кризис, развиваются психические расстройства, нарушение адаптации [Юрьев, 1992].

Сознание человека связано с его картиной мира. Если А.Н.Леонтьев определял сознание как открывающуюся человеку картину мира, в которую включен он сам, его действия и его состояния, то А.И.Юрьев исходит из понимания того, что основные компоненты сознания (целеполагание, целеустремленность, целесообразность поведения) в своей основе имеют информацию. Эта информация может стать средством как прямого, так и косвенного воздействия на пользователя информационных технологий, который в этом случае предстает в качестве объекта влияния. Исследователь пишет, что изменение сознания в условиях глобализации характеризуется тем, что «восприятие невозможного <становится> возможным, невероятного – вероятным, недопустимого – допустимым, нереального – реальным. Глобализация производит целую систему изменений во внутреннем мире человека. Она изменяет Картину Мира человека, его Мировоззрение, его Жизненную позицию и его Образ жизни. Это означает, что она изменяет самого человека – его сознание» [Юрьев, 2004, с. 70].
     Картина мира, мировоззрение, жизненная позиция, образ жизни являются некоторыми константами психологической системы защиты человека. Разрушение или изменение их посредством любых технологий чревато для человека негативными последствиями.

А.И.Юрьев описывает механизмы искажения информации райтократами, в результате которого становится возможной полная дезориентация субъектов и объектов власти. Райтократию словари определяют как власть «пишущих» над «читающими». «Пишущие» – все те, кто производит информацию в любых формах: вербальной (текстовой), образной (визуальной, аудиальной), программной (для компьютеров и гаджетов) и пр.

А.И.Юрьев считает, что очень малая часть знаний, детерминирующих политическое поведение человека, появляется у него из личного опыта; большинство же сведений было прежде написано и опубликовано кем-то из райтократов. По мнению исследователя, райтократы обеспечивают не только трансляцию информации, но и являются «органами» восприятия и сохранения памяти общества. При запоминании и воспроизведении информации о событиях в обществе возможно возникновение непроизвольных или произвольных ошибок. К таковым отнесены следующие виды искажения информации:

1) амнезия – некоторые события исчезают из текстов, пропускаются или забываются;
2) инверсия – нарушается порядок следования событий;
3) персеверация – некоторые события повторяются, чего не было в действительности;
4) контаминация – смешиваются события, происшедшие в другое время, в других местах и с другими людьми;
5) реминисценция – в последовательность событий, действительно происшедших, вплетаются посторонние события;
6) конфабуляция – перечисляются события, никогда не происходившие, вместо действительно имевших место; при этом информация грамматически, стилистически и логически выглядит вполне правдоподобной [Юрьев, 1992].

      Термином «фальшивая новость» (fake news) изначально обозначалась новость, которая составлена и сфабрикована для обмана читателя, с целью увеличения трафика и прибыли. Внешне такая новость производит впечатление достоверной информации, исходящей от заслуживающей доверия источника (мимикрирует под таковую), привлекает внимание людей, являясь при этом умышленным средством манипулирования сознанием.

К.Уордл (Wardle, Claire) в статье «Фальшивые новости? Это сложно», опубликованной в 2017 г. на сайте неправительственной организацией FirstDraft при Гарвардском университете, обращает внимание на то, что рассматриваемое понятие (fake news) описывает множество явлений коммуникации, а не только «фальшивые новости». Поэтому целесообразно не ограничиваться анализом отдельных фактов искажений информации в новостях, а рассматривать их с позиций информационной экосистемы. К.Уордл выделяет семь типов искаженной информации (https://firstdraftnews.com/fake-news-complicated):

1) сатира и пародия – нет умысла нанести вред, но может ввести в заблуждение;
2) контент, заведомо вводящий в заблуждение – используется ложная информация в попытке представить какое-то событие или персону в плохом свете; (термином «контент» здесь и далее обозначается содержимое сообщения или Интернет-ресурса, включая любое его информационное наполнение – текст, графику, звук, видио-изображение и др.);
3) контент из «самозванных источников» источников информации, которые выдают себя за какие-то другие;
4) сфабрикованный контент – созданный контент, ложный на 100% и направленный на введение в заблуждение и нанесение вреда;
5) ложная связь – заголовки, иллюстрации или подписи не имеют отношения к контенту;
6) ложный контекст – подлинная информация распространяется вместе с фальшивой контекстуальной информацией;
7) «манипулированный» контент – подлинный контент целенаправленно искажается с целью введение в заблуждение.

       Отметим, что дезинформация может быть «искренней», если человек, ретранслирующий ее, искренне верит в распространяемую ложь, как и манипулирование контекстом может быть следствием искренних заблуждений. Но независимо от того, верит ли сам коммуникатор в истинность распространяемых (ретранслируемых) им непроверенных лживых сведений, или же осознанно и преднамеренно распространяет в сети ложную информацию, негативные последствия от воздействия такой информации на людей одинаково пагубны.

      В докладе «Информационный беспорядок», представленном и и Х.Дерахшаном (Derakhshan, Hossein), авторы воздерживаются от использования термина «поддельные новости», объясняя это тем, что он включает не только ложную информацию, но и неверные выводы, основанные на недостаточных доказательствах. По словам авторов доклада, в этом случае «мы сталкиваемся c информационным загрязнением» [Wardle, Derakhshan, 2017, р. 5]. Авторы, рассматривают информационные нарушения не в качестве расстройств психики или поведения человека, на что акцентировали внимание предыдущие исследователи [Davis, 2001; Young, 2015], а как нарушения порядка в информационной сфере (среде) общества.

К.Уордл и Х.Дерахшан предлагают концептуальную структуру для анализа такого «информационного нарушения». На основании соотношения ложности информации и ее злонамеренности (сознательной направленности на нанесения вреда) исследователи различают три вида искажения информации:

1) недостоверная информация (Mis-information) – несоответствующая действительности (ложная) информация, но целью ее распространения не является преднамеренное нанесение вреда; причинами вносимых искажений информации может быть упрощение ее изложения, ошибочное понимание фактов или их динамики и т.д.;
2) дезинформация (Dis-information) – заведомо ложная информация, сознательно распространяемая с целью нанесения вреда;
3) «плохая» информация (Mal-information) – информация, основанная на реальности, но преднамеренно акцентированная на определенных моментах (личной истории, идеологической, организационной и проч. принадлежности и др.) и распространяемая со стратегической целью нанесения вреда определенным людям, организации или стране; «утечки» конфиденциальной или частной информации, распространяемой в публичной сфере с целью создания разногласия, общественного напряжения, разжигания ненависти и др.

      Выделены два аспекта уязвимости информации через социальные сети, выступающие агрегаторами новостей из разных источников [Wardle, Derakhshan, 2017]:

а) читатели больше фокусируются на самой новости, чем на ее источнике; и если проверка фактов выполняется редко, то проверка их источника – еще реже; фальшивки читаются чаще, чем их опровержения;

б) читатели в соцсетях «сподвигаются» на чтение тех новостей, которые читали и которыми делились их друзья («френды») и «контакты» из Сети, или на чтение тех новостей, которые им предлагает алгоритм персонифицированного выбора соцсети в соответствии с прослеживаемыми предпочтениями читателя.

       К последнему аспекту мы добавим еще один фактор: обращаясь к той или иной новости или тексту в соцсети, читатель усваиваем не только контент, но и эмоции тех, кто предлагает. А с эмоциями связано и психическое состояние человека, и его отношение к событиям и к действительности.

Значимыми составляющими концепции распространения различных форм дезинформации в сети являются представления об эхо-камере, пузырях (пузырьках) и о поляризации мнений и мировоззренческих позиций.

 Замкнутые эхо-камеры и фильтрующие информационные коконы

Понятием «эхо-камера» используется для метафорического описание ситуации, в которой информация, идеи или убеждения подкрепляются и усиливаются путем коммуникации людей внутри замкнутой системы (партии, круга единомышленников, субкультуры). Особенно ярко эффект эхо-камеры проявляется в Интернет и образованных в нем социальных сетях (соцсетях). Эффект «эхо-камеры» закрепляет присущее человеку мировоззрение, делая его в собственных глазах все более «правильным» и, одновременно, искажает истинную картину действительности. Благодаря указанному эффекту, сообщества, образуемые людьми внутри соцсетей, являются мощных средством подкрепления недостоверной и ложной информации.

Э.Паризер (Pariser, Eli) ввел понятие «фильтрующий пузырь» и раскрыл его содержание в одноименной книге [Pariser, 2011]. Э.Паризер пишет, что Интернет-компании используют специальные алгоритмы, чтобы показывать нам то, что, по их мнению, нам важно. В основе этих алгоритмов и встроенных в них фильтров в качестве критерия поиска используется релевантность, под которой понимается субъективная степень соответствия чего-либо в данный момент. Автор отмечает, что идея релевантности включает следующие негативные аспекты:

а) через фильтры мы не можем разглядеть всей картины, мы видим лишь ее отредактированный вариант;
б) мы не замечаем выставленных фильтров, поэтому даже не догадываемся, что из представленной нам картины может быть отброшено;
в)  не мы определяем, что нам важно – за нас это делают «машины» (алгоритмы), и сделанный ими выбор – непрозрачен [Паризер, 2012].

Понятие «фильтрующий пузырь» используется для обозначения негативной стороны персонализированного поиска информации. Первоначально персонификация стала целенаправленно применяться поисковой системой Google и в соцсетями, связанными с ней (Facebook, Twitter, Google+), а в дальнейшем получила распространение в других поисковиках и соцсетях Интернета, а также веб-сайтах, занимающихся продвижением товаров и услуг.

При использовании персонификации веб-сайты и поисковые системы «выстраивают» результаты поиска информации по запросу пользователя на основе анализа не только его местоположения, но и предшествующего онлайн-поведения, истории поисков и «приверженностей» этого пользователя. В результате предъявляется только та информация, которая согласуется с прошлыми точками зрения данного пользователя. Вся иная информация, как правило, данному пользователю не выводится.

Такое смещение в выборе источников информации, заложенное в алгоритмы поиска, базируется на известном в психологии и социологии принципе «селективного влияния», согласно которому человек предпочитает принимать во внимание только ту информацию, которая, как ему кажется, подтверждает его поведение и сложившиеся у него воззрения.

Соцсети изначально предназначены для общения с кругом «близких по духу» людей. Поэтому соцсеть представляет собой, согласно лексике Э.Паризера, «фильтрующий пузырь» (filter bubble), а образуемые внутри этой соцсети однородные замкнутые сообщества – «фильтрующие пузырьки» (filter bubbles); и те, и другие для людей, входящих в эту соцсеть или ее внутренние сообщества, становятся собственной «эхо-камерой» (по обозначению К.Уордл). В ней они проводят время, соглашаясь друг с другом, а если и меняют свою точку зрения, то без обмена мнениями с теми людьми, которые думают иначе – поскольку, такие люди, имеющие иное мнения, не попадают их круг общения [Wardle, Derakhshan, 2017].
Фильтрующие алгоритмы соцсетей делают из огромного потока «новостной информации» персонифицированный продукт – ленту новостей конкретного пользователя, имеющего аккаунд (учетную запись) в этой Сети. Фактически, соцсети, опосредуя доступ человека к информации путем ее фильтрации, берут на себя функции редактора и цензора. Тем самым, пользователи соцсети оказываются в ситуации интеллектуальной изоляции: посредством фильтров информации они изолируются в собственных культурных или идеологических «коконах». Такую фильтрацию можно сравниваться с принудительной «информационной диетой».

Социальные сети как средство информационно-психологических воздействий

     В современном мире информационная среда становится средством, с помощью которого человеку транслируются социальные нормы и ценности, установки и стереотипы поведения [Ежевская, 2011].

Распространение идеологических позиций с целью формирования у человека определенного мировоззрения, ценностей, представлений, оказания влияния на поведение человека или общества – это пропагандистская деятельность. Пропаганда предстает как способ манипулирования общественным сознанием, управления общественными настроениями. Ее задача – так воздействовать на целевую аудиторию, чтобы эта аудитория изменила свое отношение к чему-нибудь.
Чтобы сообщение считалось пропагандой, оно должно соответствовать трем критериям:
1) наличие осознанного стремления манипулировать мнением людей;
2) создание впечатления, что сообщение представляет безоговорочную истину, что достигается путем представления лишь одной стороны ситуации;
3) маскировка намерений манипулятора. Для достижения своих целей пропагандист отбирает факты, аргументы и символы и представляет их так, чтобы достичь наибольшего эффекта; этом он может упускать или искажать существенные факты, отвлекать внимание от иных источников информации.

      Социальные Интернет-сети – это не только пространство для проведения пропаганды, это средство пропагандистской деятельности. К особенностям соцсетей, позволяющих использовать их в качестве инструмента пропаганды, относится автономность, кластеризация, множественность и персонификация воздействий на участников сети.

 Автономность виртуальных сообществ означает их независимость от реальных сообществ; кластеризация – выделение однородных групп в сети; множественность – воздействие на человека через разные кластеры, в которые он входит; персонификация – воздействие с учетом индивидуальных проявлений участника сети.

Кластеризация предполагает наличие в соцсети как объективных внутренних сообществ, организованных самими участниками сети (по общности интересов, по профессиональным, социальным, религиозным и др. признакам), так и возможности автоматического выделения однородных групп (кластеров) с любыми общими признаками (возраст, пол, интересы, место проживания, круг общения, признаки активности в сети и др.) посредством фильтрующих алгоритмов.

Указанные особенности организации виртуального сообщества, по мнению В.О.Саяпина, позволяют «агентам влияния» под видом участников соцсети вести пропаганду с большей степенью доверия. Исследователь считает, что эффективной является та пропаганда, которая будет идти одновременно через различные сетевые кластеры [Саяпин, 2014].
Коммерческой формой пропаганды в Интернете является реклама. В русле идей Фреда Р.Дэвида (David, Fred R.) [David, 2006], реклама ориентирована отнюдь не на представление объективных характеристик товара (или услуги). Потенциальному потребителю реклама предлагает новый привлекательный образ человека, приобретшего товар, положительные эмоции от этого товара, чувства безопасности, удобства и уюта для счастливой жизни. Человеку демонстрируются элементы его нового образа жизни, формируется мировоззрение. В Интернете реклама имеет агрессивный и навязчивый характер; для пользователей соцсетей, подписчиков новостных лент и Youtube она становится все более персонифицированной.

       Современные информационные технологии позволяют индивидуализировать воздействие на человека на основе возможности персонификации получаемых данных о нем. Р.Ламбиотт (Lambiotte, Renaud) и М.Косински (Kosinski, Michal) отмечают, что все большая часть активности человека в Интернете оставляет «цифровые следы» в разнообразных электронных базах данных в глобальной Сети.

      Отметим, что применительно к проблеме «цифровых следов» можно говорить о «Больших <базах> Данных» (Big Data). Математик Р.Ламбиотт и психолог М.Косински обосновывают, что на основе отслеживания и анализа «следов» поведения, общения и социальных взаимодействий человека в Интернете, сохраняемых не только в профилях социальных сетей (Facebook и др.), но и в журналах браузеров, фиксирующих историю просмотра веб-страниц, можно выполнить комплексное описание личности пользователя, ее психологической структуры, индивидуального профиля [Lambiotte, Kosinski, 2014].

Высокая распространенность индивидуальных мобильных устройств (планшетов, смартфонов,), позволяющих пользователю постоянно быть он-лайн, расширяет возможности персонификации информации о поведении человека в сети и его личности и последующей индивидуализации воздействий.
Результаты опубликованных исследований показывают, что оценки личности человека посредством компьютерной модели, основанные на цифровых следах, оставленных этим человеком, являются более точными и достоверными, чем суждения, сделанные близкими ему людьми (друзьями, супругами, коллегами и т.д.) [Youyou и др., 2015].
Согласно интерпретации этих результатов А.Л.Журавлевым, Т.А.Нестиком и А.В.Юревичем, «компьютерным программам сегодня достаточно информации всего о 70 лайках, сделанных человеком в Facebook, чтобы предсказывать его политические предпочтения, отношение к здоровью и алкоголю точнее, чем это делают его сослуживцы, а информация о 300 лайках позволяет делать это лучше, чем его жена или муж» [Журавлев и др., 2016, с. 63]. Исследователи считают, что «развитие коммуникационных технологий и опора на большие данные позволят не только проводить дистанционную психологическую диагностику, но и еще более эффективно манипулировать массовым сознанием» [Там же. С. 51].

Стало очевидным, что цифровая революция открывает путь не только к развитию человека, но и к «новым формам психологических манипуляций, невиданным по охвату и глубине воздействия» [Нестик, 2017, с.13].

 Загрязнение информационной среды («информационный мусор»)

       В связи с информационным бумом появилась новая форма загрязнения среды обитания человека – информационное загрязнение. Термин «информационное загрязнение» использовал Л.Орман (Orman, Levent) в статье, опубликованной в 1984 г. Л.Орман характеризует информационное загрязнение как серьезную проблему в организациях и в обществе в целом. Исследователь, признавая, что распространение бесполезных и нежелательных сведений может оказывать негативное влияние на жизнедеятельность человека, подчеркивал, что наибольший вред такое «загрязнение информации» наносит людям, чья профессиональная деятельность связана с принятием решений, эффективность которых зависит от качества получаемой информации [Orman, 1984].

В 1997 г. Д.Шенк (Shenk, David) издал книгу с характерным названием «Data smog», в которой говорится в том числе о том, что огромное количество данных в Интернете затруднит человеку возможность фильтровать их и отделять факты – от вымысла. Автор использует метафору «смог данных», обозначая ею оборотную сторону обилия информации [Shank, 1997].

В конце XX в. применительно к информационной среде общества в научном тезаурусе начинает использоваться экологическая терминология – понятия «информационные загрязнения», «информационный смог», связанные с информацией как таковой.

Я.Нильсен (Nielsen, Jakob) термином «information pollution» обозначил «засорение» информационных ресурсов посторонними, неподходящими и недостоверными данными [Nielsen, 1999]. В дальнейшем Д.А.Брей (Bray, David A.) показал, что необходимость оперировать слишком большим объемом информации, разросшимся из-за значительной доли в нем «информационных загрязнений», может привести к «параличу анализа» – состоянию, при котором человек не в силах принять решение [Bray, 2007].

Cчитается, что термин «загрязнение информации» вошел в русскоязычный научный тезаурус в 2003 г. после переиздания в России книги Я.Нильсена. Автор пишет, что информационное загрязнение приводит к информационной перегрузке пользователей [Нильсен, 2003].

Таким образом, под термином «информационное загрязнение» («информационный мусор») понимается, прежде всего, информационная избыточность.

В.Л.Хмылев в качестве отрицательного последствия информационной избыточности называет снижение надежности знаний и разрушение смыслов сообщений. Снижение надежности любого знания, в том числе и научного, объясняется тем, что при переизбытке профессиональных оценок какой-либо проблемы существенно затрудняется выбор наилучшего ее решения. Причину вымывания смысла из сообщений исследователь видит в снижении требований к входящей информации. Нынешняя модель коммуникаций в Интернете позволяет любому пользователю глобальной сети бесконтрольно вносить в нее любую информацию. В итоге, «информация без значений», потребляемая людьми, «во многом определяет суть современных социальных коммуникаций» [Хмылёв, 2009, с. 91].

Проблему недостоверности «вторичной информации», выкладываемой в Интернете ее пользователями, поднимают У.Бек (Beck, Ulrich) и К.Лау (Lau, Christoph). Исследователи пишут об опасности знания из «вторых рук» и отмечают, что угроза этой опасности в условиях лавинообразного роста информации в глобальной сети становится реальной [Beck, Lau, 2005].
Л.Орман, возвращаясь к проблеме информационного загрязнения в эпоху глобальной Сети, обращает внимание на информационный парадокс: объем информации и ее доступность возрастает, а качество и понимание необходимых сведений – снижается. Исследователь считает, что изобилие информации с низким качеством не может быть хорошей заменой скудной, но качественной информации; речь идет об информационном загрязнении как о информационной избыточности. Л.Орман подчеркивает, что информация не является нейтральной; она не просто «информирует», она руководит решениями и действиями человека [Orman, 2015].

В качестве примера управления действиями человека Л.Орман приводит массовую рассылку по e-mail корреспонденции рекламного или иного характера людям, не выражающим желания ее получать. Очевидно, что большая часть спама производится потому, что кто-то оплачивает его рассылку, но менее очевидно, что получатели тоже вынуждены оплачивать дополнительный трафик и сортировку большого количества ненужных им писем [Orman, 2015].

К.Уордл (с соавт.) к информационным загрязнениям относит недостоверную информацию, дезинформацию, а также «плохую информацию», распространяемую с целью нанесения вреда, создания разногласия, формирования негативных состояний и эмоций, побуждения к деструктивным действиям [Wardle, Derakhshan, 2017], – то есть, информацию, имеющую выраженный манипулятивный характер.

      Мы считаем, что содержание понятие «информационное загрязнение» следует рассматриваться в широком и в узком смысле.

В широком смысле информационное загрязнение – это наличие избыточной информации, размывающей смысл сообщения, затрудняющей его восприятие, загружающей внимание человека, вынуждающей его «просеивать» информацию через собственные фильтры с риском пропустить необходимые сведения среди массы «информационного мусора». В силу чрезмерно большого объема и интенсивности поступления, превышающего «пропускную способность» человека, информация может негативно воздействовать на психику, вызывать информационный невроз, вызывать патологические нарушения поведения.

Подход к пониманию информационного загрязнения лишь как засорения сообщения «избыточной информацией» представляется нам упрощенным и ограниченным, поскольку он изначально не ориентирован на оценку семантической (связанной со смыслом) и прагматической составляющих (связанным с влиянием на поведение людей) информации. Как следствие, такой подход не позволяет понять, почему два пакета информации с одинаковым объемом могут вызывать совершенно разный эффект – как по формированию системы отношений человека, так и по побуждению его к действиям.

В узком смысле информационное загрязнение – это наличие, прежде всего, вредной, неадекватной информация, а также дезинформации. Такое загрязнение может быть не только «побочным продуктом» информационно-коммуникационных технологий, но и создаваться осознанно и с определенными целями.

В частности, это могут быть так называемые «аудионаркотики», проблеме которых посвящены работы А.В.Надеждина (с соавт.), И.Л.Андреева, Л.Н.Назаровой и других исследователей [Надеждин и др., 2013; Андреев, Назарова, 2014a]. Под аудионаркотиками понимаются определенные, создаваемые с расчетом на коммерческий успех звуковые ритмы, целенаправленно формирующие с помощью специальных программ и устройств «измененные состояния сознания и мотивации поведения у эмоционально неустойчивых людей и у лиц с нарушенной психикой, вызывая у них виртуальный эффект, близкий к использованию химического, биологического или синтетического наркотика, а затем формирующие влечение и патологическую зависимость от них» [Андреев, Назарова, 2014b, с. 78]. Влияние аудионаркотиков на мозг и психику человека так велико, что они могут вызывать «опасные сбои в функционировании головного мозга слушателей, головные боли и приступы эпилепсии» [Там же].

 Заключение

      Стремительное развитие информационных технологий и усиливающееся их давление на психику и сознание человека свидетельствует о необходимости проведения новых исследований в области информационной экологии с целью изучения психологических и информационно-экологических проблем и разработки мероприятий, направленных на защиту человека от избыточной, ложной и манипулятивной информации, засоряющей информационную среду.

 Литература

Андреев И.Л., Назарова Л.Н. Аудионаркотики в контексте авторской классификации зеркальных нейронов. Наркология, 2014a, No. 3, 81–87.

Андреев И.Л., Назарова Л.Н. Эволюция психического ландшафта информационной эпохи. Психическое здоровье, 2014b, No. 7, 74–80.

Аносов В.Д., Лепский В.Е. Исходные посылки проблематики информационно-психологической безопасности. В кн.: А.В. Брушлинский, В.Е. Лепский (ред.). Проблемы информационно-психологической безопасности. М.: ИП РАН, 1996. С. 7–11.

Гапанович С.О., Левченко В.Ф. К вопросу об информационной антропоэкологии. Принципы экологии, 2017, No. 4. 4–16. doi:10.15393/j1.art.2017.5662

Грачев Г.В., Мельник И.К. Информационная среда и информационно-психологическое воздействие в условиях кардинальных изменений российского общества. В кн.: Грачев Г.В., Мельник И.К. Манипулирование личностью: организация, способы и технологии информационно-психологического воздействия. М.: Алгоритм, 2000.

Доценко Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. М.: ЧеРО, 1997.

Ежевская Т.И. Психологическое воздействие информационной среды на современного человека. Психопедагогика в правоохранительных органах, 2009, 2(37), 38–41.

Ежевская Т.И. Личностные ресурсы в обеспечении информационно-психологической безопасности человека. Гуманитарный вектор, 2011, 1(25), 104-107.

Емелин В.А., Рассказова Е.И., Тхостов А.Ш. Психологические последствия развития информационных технологий. Национальный психологический журнал, 2012, 1(7), 81–87.

Еремин А.Л. Природа и физиология информационной экологии человека. Экология человека, 2000, No. 2, 55–60.

Журавлев А.Л., Нестик Т.А., Юревич А.В. Прогноз развития психологической науки и практики к 2030 году. Психологический журнал, 2016, 37(5), 45–62.

Надеждин А.В., Колгашкин А.Ю., Тетенова Е.Ю. Аудионаркотики – миф или реальность. Наркология, 2013, No. 1, 53−65.

Нестик Т.А. Развитие цифровых технологий и будущее психологии. Вестник Московского государственного областного университета. Сер. Психологические науки, 2017, No. 3, 6-15. doi:10.18384/2310-7235-2017-3-6-15

Нильсен Я. [Nielsen J.] Веб-дизайн. СПб: Символ-Плюс, 2003.

Паризер Е. [Pariser E.] За стеной фильтров: что Интернет скрывает от вас? М.: Альпина Бизнес Букс, 2012.

Саяпин В.О. Смысловые реалии виртуальной пропаганды в сети Интернет. European Social Science Journal, 2014, 1-2(40). 23-29.

Смолян Г.Л., Зараковский Г.М., Розин В.М., Войскунский А.Е. Информационно-психологическая безопасность (определение и анализ предметной области). М.: Институт системного анализа РАН, 1997.

Урсул А.Д. Информатизация общества: введение в социальную информатику. М.: 1990.

Хмылёв В.Л. Концепция симулякров и социальные коммуникации современной России. Известия Томского политехнического университета, 2009, 314(6), 90–94.

Шапцев В.А. Информационная экология человека. Постановка проблемы. Математические структуры и моделирование, 1999, 3, 125–133.

Юрьев А.И. Введение в политическую психологию. СПб.: С.-Петерб. гос. университет, 1992.

Юрьев А.И. Политическая психология терроризма. В кн.: М.М. Решетников (ред.). Психология и психопатология терроризма. Гуманитарные стратегии антитеррора. СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2004. С. 64–86.

Юрьев А.И. Системное описание политической психологии. СПб.: С.-Петерб. Горный институт, 1997.

Beck U., Lau Cr. Second modernity as a research agenda: theoretical and empirical exploration in the «meta-change» of modern society. British Journal of Sociology, 2005, 56(4), 525–557.

Bray D.A. Information Pollution, Knowledge Overload, Limited Attention Spans, and Our Responsibilities as IS Professionals. In.: Global Information Technology Management Association (GITMA) World Conference, Rochester, NY? June 2008. doi:10.2139/ssrn.962732

David F.Р. Strategic Management: Concepts and Cases. NJ: Prentice-Hall, 2006.

Davis R.A. A cognitive-behavioral model of pathological Internet use. Computers in Human Behavior, 2001, 17(2), 187–19.

Eryomin A.L. Information ecology – a viewpoint. International Journal of Environmental Studies, 1998, 54(3-4), 241-253. doi:10.1080/00207239808711157

Griffiths M.D. Does Internet and computer «addiction» exist? Some case study evidence. CyberPsychology and Behavior, 2000, 3(2), 211–218. doi:10.1089/109493100316067

Lambiotte R., Kosinski M. Tracking the digital footprints of personality. Proceedings of the Institute of Electrical and Electronics Engineers, 2014, No. 102. 1934–1939. doi:10.1109/JPROC.2014.2359054

Nielsen J. Designing Web Usability: The Practice of Simplicity. Peachpit Press, 1999.

Orman L. Fighting Information Pollution with Decision Support Systems. Journal of Management Information Systems, 1984, 1(2), 64–71. doi:10.1080/07421222.1984.11517704

Orman L. Information Paradox: Drowning in Information, Starving for Knowledge. Ieee Technology and Society Magazine, 2015, 34(4), 63-73. doi:10.1109/MTS.2015.2494359

Pariser E. The Filter Bubble: What the Internet is Hiding From You. N.Y.: Penguin Press, 2011.

Shank D. Data smog. Surviving the Information Glut. N.Y.: Harper Collins, 1997.

Wang X., Guo Y., Yang M., Chen Y., Zhang W. Information ecology research: past, present, and future. Information Technology and Management, 2017, 18(1), 27–39.

Wardle C., Derakhshan H. Information Disorder. Toward an interdisciplinary framework for research and policymaking. Council of Europe report DGI(2017)09. Published by the Council of Europe F-67075. Strasbourg-Cedex, 2017.

Young K.S. Clinical aspects of Internet addiction disorder. Med. psihol. Ross., (Medicinskaâ psihologiâ v Rossii), 2015, 4(33), 2. http://mprj.ru

Youyou W., Kosinski M., Stillwella D. Computer-based personality judgments are more accurate than those made by humans. PNAS, 2015, 112(4), 1036-1040. doi:10.1073/pnas.1418680112