Гигиенические аспекты информационно-технологической зависимости человека в новой реальности

Опубликовано 09.01.2022 автором Sergey

Дружилов С.А. Гигиенические аспекты информационно-технологической зависимости человека в новой реальности // Гигиена и санитария. 2019. Том 98. № 7. С. 748-753.

Статья опубликована в журнале из списка RSCI Web of Science

Аннотация: Распространение информационных технологий приводит к негативным последствиям, связанным с влиянием на здоровье индивидуума и на общественное здоровье. Появились новые поведенческие зависимости — информационно-технологические. Объективные причины их появления — в изменениях, происходящих в социуме. Они связаны с информатизацией и глобализацией постиндустриального общества. Меняются критерии избыточного использования Интернета. Виртуальное пространство предстаёт значимой частью жизненной реальности. Повсеместным является регулярное пользование Интернетом. Навязываемые посредством информационных технологий образ жизни и мировоззрение могут быть разрушительными для личности. Задача гигиенической науки — профилактировать психологическое неблагополучие человека в новых условиях. Целью статьи является рассмотрение воззрений на зависимость человека от Интернета, рисков аддикций, а также возможностей возникновения психологического неблагополучия в результате воздействия информационных технологий. Представлено современное понимание феномена информационно-технологических зависимостей. Выделены два концептуальных подхода к рассмотрению феномена: как психической патологии и как состояния человека в континууме его нормального поведения в новых жизненных реалиях. Приводятся статистические данные, характеризующие проникновение соцсетей в российское общество и количественные характеристики использования Интернета. Компьютерные технологии могут быть для человека «психическим убежищем». Однако социальные сети обеспечивают пользователям изоляцию в их собственных социокультурных оболочках. Изменились границы нормы и патологии использования Интернета. Индикаторами перерастания увлечённости Интернетом в аддикцию является изменение мотивов и целей его использования. Фактором риска для психологического благополучия человека является подверженность манипулятивным информационным воздействиям в Интернете. Соцсети являются пространством и средством таких воздействий. Заключение. Приведено различие между здоровым и нездоровым пользованием Сетью. Показано, что опасность для большинства пользователей Интернета представляют не аддикции, а подверженность информационо-психологическим воздействиям. Раскрывается, что в соцсетях заложена возможность целенаправленных воздействий.

Полный текст статьи — в pdf файле
Дружилов_Гигиенические аспекты информационно-технологической зависимости
(для открытия файла кликните на высвеченную выше ссылку)

ПРОФЕССИЯ, ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, СУБЪЕКТ В СИСТЕМЕ «ЧЕЛОВЕК – ПРОФЕССИЯ – ОБЩЕСТВО»

Опубликовано 19.12.2020 автором Sergey

Добавить комментарий

PDF-файл с текстом статьи: Профессия, профессиональная деятельность, субъект в системе «Человек-профессия-общество»

Библиографическая ссылка на статью:
Дружилов С.А. Профессия, профессиональная деятельность, субъект в системе «человек – профессия – общество» // Институт психологии Российской академии наук. Организационная психология и психология труда. 2018. Т. 3. № 3. С. 39-66.

Текст статьи:

АННОТАЦИЯ
В статье обсуждаются исторические тенденции, условия и проявления изменений видов деятельности людей и их как субъектов – индивидуальных и групповых. Рассматриваются понимание учеными простой трудовой деятельности (трудового занятия), профессии и профессионального деятельности как феномена. Анализируются их различия, их взаимовлияния. Выделяются условия, при выполнении которых можно говорить о специфическом феномене, именуемом профессия». Анализируются некоторые негативные тенденции, связанные с изменением профессий и трудовых занятий в современных условиях. Обращается внимание на проблемы депрофессионализация коллективных объектов профессиональной деятельности и прекаризации труда как факторов разрушения идентификации человека с профессией.
Ключевые слова: профессия, профессиональная деятельность, специализация труда, профессиональный маргинализм, флексибильность труда, прекариат.

ВВЕДЕНИЕ
Предметом исследования являются сложившиеся воззрения
отечественных и зарубежных специалистов на труд, профессиональную
деятельность, профессии как психологические феномены, субъектов труда
(субъектов деятельности), а также различий и взаимовлияния разных видов
трудовой активности отдельных людей и рабочих групп (относительно
простой трудовой деятельности и профессионального труда в обществе).
Цель нашего исследования – поиск, выделение и анализ существенных
признаков труда, профессиональной деятельности, профессии как
психологических феноменов; анализ исторических тенденций изменений
составляющих (позитивных и негативных) в системе «человек–профессия–
общество»

**** **** **** **** ****

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Профессиональная деятельность, осуществляемая в рамках профессии,
объективно сложна, поэтому она трудна для освоения индивидом и затратна
для общества с точки зрения воспроизводства профессионалов.
Для относительно простых видов трудовых занятий продуктивным
может быть изменение сферы деятельности индивидом, но при этом в
любой из сфер требуется применение усилий и затрат времени для развития
умений и навыков при движении субъекта деятельности к уровню
мастерства.
Научно-технический прогресс приводит к снижению сложности ряда
профессиональных деятельностей и усложнению (профессионализации)
ряда простых видов труда. Возникают новые профессии и исчезают старые,
что в целом является прогрессивным процессом. В тоже время существуют
негативные тенденции в системе «человек–профессия–общество».
Первая отмеченная негативная тенденция проявляется в
депрофессионализации определенных коллективных субъектов труда, что
представляет потенциальную угрозу как для соответствующего
профессионального сообщества, так и для общества в целом.
Вторая негативная тенденция связана с неустойчивой (флексибильной)
профессиональной занятостью и пректаризаций труда, что представляет
угрозу благополучию человека труда, но является фактором его
депрофессионализации.
Список используемой литературы — 32 наименования

Адрес статьи (pdf-файл) на сайте журнала:
http://work-org-psychology.ru/engine/documents/document380.pdf

Негативные воздействия современной информационной среды на человека: психологические аспекты

Опубликовано 13.09.2019 автором Sergey

Добавить комментарий

Ссылка для цитирования:
Дружилов С.А. Негативные воздействия современной информационной среды на человека: психологические аспекты // Психологические исследования: электронный научный журнал. 2018. Т. 11. № 59. С. 11.

Аннотация.
Рассматриваются проблемы засорения информационной среды ложной и вредоносной информацией, а также целенаправленного ее распространения через социальные сети. Проводится анализ представлений о негативных информационно-психологических воздействиях на личность, а также возможностей реализации этих воздействий в современных условиях. Информационное воздействие влияет на поведение человека через психику, изменяя компоненты сознания. Анализируемой в статье формой негативного информационного воздействия является манипуляция. Ее мишени – сознание, картина мира, мировоззрение, жизненная позиция человека. Способы достижения результатов: искажение информации; дезинформация; персонификация; фильтрация; индивидуализация воздействия. Рассматриваются основные механизмы искажения информации. Создание и распространения «фальшивых новостей» предстает как способ манипулирования сознанием. При персонификации результаты поиска по запросу пользователя выстраиваются на основе анализа его местоположения, истории поисков и приверженностей. Пользователю предъявляется только та информация, которая согласуется с прошлыми его точками зрения. Фильтрующие алгоритмы делают из потока новостной информации персонифицированную ленту новостей пользователя; посредством информационных фильтров пользователь изолируется в собственном информационном «коконе». Возникает эффект эхо-камеры, закрепляющий присущее человеку мировоззрение и искажающий картину действительности. Информационные технологии позволяют индивидуализировать психологическое воздействие на человека с использованием персонификации данных о нем. Основу персонификации составляют «цифровые следы», оставляемые пользователем в электронных базах Интернета. В составе информационного загрязнения выделяется: 1) избыточная информация; 2) дезинформация. Информационные загрязнения могут быть не только побочным продуктом, но и создаваться осознанно и целенаправленно. Это ложная, сфабрикованная, пропагандистская информация.

Усиление давления информационных технологий на личность повышает значимость информационной экологии в защите человека от информации, загрязняющей информационную среду.

На заре возникновения Интернета исследователи отмечали, что внедрение информационных технологий создает не только новые возможности, но и новые проблемы и угрозы [Урсул, 1990]. Обращалось внимание на опасные психологические эффекты информационных воздействий, которые могут проявляться на различных уровнях: а) на индивидном – изменения психического и физиологического состояния людей, выражающиеся в возрастании психической напряженности, тревожности, и др.; б) на личностном – снижение у людей способности к самоопределению, самореализации, принятию жизненно важных решений; возникновение акцентуаций характера, деформации мотивационной направленности; в) на уровне субъекта – ошибки восприятия информации, нарушающие выполнение социальных функций и приводящие к формированию установок на недоверие к источникам информации; в) на уровне общества – увеличении частоты рискованных социально-психологических ситуаций [Смолян и др., 1997].

В условиях новой информационно реальности, когда киберпространство получило тотальное распространение благодаря мобильным средствам связи с Интернетом, происходит уточнение прогнозируемых ранее негативных эффектов, выявляются новые проблемы. Значимой стала проблема манипуляцией сознанием в киберпространстве, связанная с искажением и фильтрацией (персонификацией) информации в поисковых системах и социальных сетях, а также проблема загрязнения информационной среды.

Введение. Информационная среда и информационные воздействия

Под информационной средой общества понимается сфера жизни людей, связанная с созданием, преобразованием и потреблением информации. Информационная среда характеризуется совокупностью факторов, которые могут оказывать на человека прямое или косвенное, немедленное или отдаленное воздействие.

Информационное воздействие имеет психологический характер, влияет на поведение человека через психику и достигает эффекта, изменяя «психологические свойства, состояния и модели поведения личности» [Ежевская, 2009, с. 38].
Исследователи обосновывают необходимость введения научной дисциплины «информационная экология», занимающейся проблемами защиты человека от избыточной и ложной информации, засоряющей информационную среду [Юрьев, 1997; Eryomin, 1998; Еремин, 2000 и др.].

В 2017 г. группа китайских ученых (Wang X., Guo Y., Yang M. и др.) опубликовала обзор статей по информационной экологии, включенных в базы цитирования за 1992–2013 гг. Показано, что исследования в основном фокусировались на проблематике информационных экосистем и электронной торговле в сети Интернет. Авторы приходят к выводу о необходимости проведения исследований для изучения информационно-экологических проблем, обусловленных развитием новых технологий [Wang и др., 2017].

С.О.Гапанович и В.Ф.Левченко пишут, что «тревогу вызывает не прогресс информационных технологий сам по себе, а уже сложившаяся практика их использования» [Гапанович, Левченко, 2017, с. 7]. Отмечается, что резкое увеличение информационных потоков, транслируемых посредством многочисленных мобильных устройств, «не привело ни к повышению общей образованности, ни к улучшению здоровья, особенно в плане его нервно-психических аспектов» [Там же. С. 8]. Обозначая угрозы, которые может представлять чрезмерное усиление давления со стороны информационной среды на человека, авторы приходят к выводу, что информационная экология должна пониматься в широком смысле как экология культуры.

А.И.Юрьев отмечает, что в информационной среде общества в интегрированном виде и разнообразных сочетаниях, одновременно присутствует информация, адекватно отражающая мир, а также искаженная информация [Юрьев, 1997]. В.А.Шапцев раскрывает понимание «чрезмерной» информации как совокупности «нужной-ненужной, полезной-вредной, своевременной-несвоевременной» информации [Шапцев, 1999, c. 125].

Г.В.Грачев и И.К.Мельник, рассматривая способы информационно-психологического воздействия на человека с целью изменения его поведения и манипуляции личностью, исходят из того, что основой для такого воздействия является целенаправленная трансформация и изменение информации [Грачев, Мельник, 2000]. Это согласуется с мнением В.Д.Аносова и В.Е.Лепского, согласно которому негативные информационно-психологические воздействия – это «манипулятивные воздействия на личность, на ее представления и эмоционально-волевую сферу» [Аносов, Лепский, 1996, с. 7].
Т.И.Ежевская под негативным информационно-психологическим воздействием понимает «воздействие информации на психику и сознание человека, ведущие к неадекватному отражению окружающей действительности и, как следствие, изменению поведения» [Ежевская, 2009, с. 38]. Аналогичную точку зрения имеют В.А.Емелин, Е.И.Рассказова и А.Ш.Тхостов, отмечающие, что негативное влияние на психику и сознание человека информации «приводит к нарушению восприятия окружающей действительности, и как следствие, деформации личности» [Емелин и др., 2012, с. 82].

Целью статьи является анализ представлений о манипулятивных информационно-психологических воздействиях, а также возможностей реализации этих воздействий в виртуальных социальных сетях (соцсетях) в Интернете.

Манипуляция сознанием в информационном пространстве

Современная информационная среда обладает значительным потенциалом воздействия на психику людей за счет использования аудиовизуального сигнала, эффектов информационной перегрузки, виртуализации и т.п. Одной из форм негативного информационного воздействия на человека является манипуляции. Под мишенью манипулятивного воздействия понимают «те психические структуры, изменение которых обеспечивает достижение желанной манипулятором цели» [Доценко, 1997, с. 157]. Таковыми структурами-мишенями является сознание человека, его картина мира, мировоззрение, система отношений к действительности. Результатом воздействий являются значимые изменения в психических характеристиках и в состояниях адресата.

Способами достижения результатов различны: искажение информации; дезинформация; фильтрация информации; персонификация информационного воздействия; и др. Ресурсами воздействия являются вербальные и образные средства, а также социальные сети в Интернете.

Искаженная информация и фальшивые новости

В.Пелевин в романе «Generation “П”» (1990 г.) писал, что «в наше время люди узнают о том, что они думают, по телевизору». Но телевидение – это лишь одна из составляющих масс-медиа. За прошедшее десятилетие получили распространение другие разновидности средств массовой коммуникации – Интернет-издания, новостные онлайн-ленты, и др. Ныне много людей, которые «узнают, о чем они думают» не столько из традиционных СМИ, сколько из блогов (персональных Веб-сайтов) в глобальной Сети; их мировосприятие, мироощущение и миропонимание формируется под воздействием Интернета.

Сознание как отдельных людей, так и общества в целом, может деформироваться информационными технологиями. Если на человека обрушивается большое количество противоречивых мнений, то у него возникают сложности с выбором из них «правильных», т.е. соотносящихся с морально-нравственными нормами общества и ценностными ориентациями самой личности. В этом случае объектом воздействия становится картина мира человека. Как следствие – у человека возникает экзистенциальный кризис, развиваются психические расстройства, нарушение адаптации [Юрьев, 1992].

Сознание человека связано с его картиной мира. Если А.Н.Леонтьев определял сознание как открывающуюся человеку картину мира, в которую включен он сам, его действия и его состояния, то А.И.Юрьев исходит из понимания того, что основные компоненты сознания (целеполагание, целеустремленность, целесообразность поведения) в своей основе имеют информацию. Эта информация может стать средством как прямого, так и косвенного воздействия на пользователя информационных технологий, который в этом случае предстает в качестве объекта влияния. Исследователь пишет, что изменение сознания в условиях глобализации характеризуется тем, что «восприятие невозможного <становится> возможным, невероятного – вероятным, недопустимого – допустимым, нереального – реальным. Глобализация производит целую систему изменений во внутреннем мире человека. Она изменяет Картину Мира человека, его Мировоззрение, его Жизненную позицию и его Образ жизни. Это означает, что она изменяет самого человека – его сознание» [Юрьев, 2004, с. 70].
Картина мира, мировоззрение, жизненная позиция, образ жизни являются некоторыми константами психологической системы защиты человека. Разрушение или изменение их посредством любых технологий чревато для человека негативными последствиями.

А.И.Юрьев описывает механизмы искажения информации райтократами, в результате которого становится возможной полная дезориентация субъектов и объектов власти. Райтократию словари определяют как власть «пишущих» над «читающими». «Пишущие» – все те, кто производит информацию в любых формах: вербальной (текстовой), образной (визуальной, аудиальной), программной (для компьютеров и гаджетов) и пр.

А.И.Юрьев считает, что очень малая часть знаний, детерминирующих политическое поведение человека, появляется у него из личного опыта; большинство же сведений было прежде написано и опубликовано кем-то из райтократов. По мнению исследователя, райтократы обеспечивают не только трансляцию информации, но и являются «органами» восприятия и сохранения памяти общества. При запоминании и воспроизведении информации о событиях в обществе возможно возникновение непроизвольных или произвольных ошибок. К таковым отнесены следующие виды искажения информации:

1) амнезия – некоторые события исчезают из текстов, пропускаются или забываются;
2) инверсия – нарушается порядок следования событий;
3) персеверация – некоторые события повторяются, чего не было в действительности;
4) контаминация – смешиваются события, происшедшие в другое время, в других местах и с другими людьми;
5) реминисценция – в последовательность событий, действительно происшедших, вплетаются посторонние события;
6) конфабуляция – перечисляются события, никогда не происходившие, вместо действительно имевших место; при этом информация грамматически, стилистически и логически выглядит вполне правдоподобной [Юрьев, 1992].

Термином «фальшивая новость» (fake news) изначально обозначалась новость, которая составлена и сфабрикована для обмана читателя, с целью увеличения трафика и прибыли. Внешне такая новость производит впечатление достоверной информации, исходящей от заслуживающей доверия источника (мимикрирует под таковую), привлекает внимание людей, являясь при этом умышленным средством манипулирования сознанием.

К.Уордл (Wardle, Claire) в статье «Фальшивые новости? Это сложно», опубликованной в 2017 г. на сайте неправительственной организацией FirstDraft при Гарвардском университете, обращает внимание на то, что рассматриваемое понятие (fake news) описывает множество явлений коммуникации, а не только «фальшивые новости». Поэтому целесообразно не ограничиваться анализом отдельных фактов искажений информации в новостях, а рассматривать их с позиций информационной экосистемы. К.Уордл выделяет семь типов искаженной информации (https://firstdraftnews.com/fake-news-complicated):

1) сатира и пародия – нет умысла нанести вред, но может ввести в заблуждение;
2) контент, заведомо вводящий в заблуждение – используется ложная информация в попытке представить какое-то событие или персону в плохом свете; (термином «контент» здесь и далее обозначается содержимое сообщения или Интернет-ресурса, включая любое его информационное наполнение – текст, графику, звук, видио-изображение и др.);
3) контент из «самозванных источников» источников информации, которые выдают себя за какие-то другие;
4) сфабрикованный контент – созданный контент, ложный на 100% и направленный на введение в заблуждение и нанесение вреда;
5) ложная связь – заголовки, иллюстрации или подписи не имеют отношения к контенту;
6) ложный контекст – подлинная информация распространяется вместе с фальшивой контекстуальной информацией;
7) «манипулированный» контент – подлинный контент целенаправленно искажается с целью введение в заблуждение.

Отметим, что дезинформация может быть «искренней», если человек, ретранслирующий ее, искренне верит в распространяемую ложь, как и манипулирование контекстом может быть следствием искренних заблуждений. Но независимо от того, верит ли сам коммуникатор в истинность распространяемых (ретранслируемых) им непроверенных лживых сведений, или же осознанно и преднамеренно распространяет в сети ложную информацию, негативные последствия от воздействия такой информации на людей одинаково пагубны.

В докладе «Информационный беспорядок», представленном и и Х.Дерахшаном (Derakhshan, Hossein), авторы воздерживаются от использования термина «поддельные новости», объясняя это тем, что он включает не только ложную информацию, но и неверные выводы, основанные на недостаточных доказательствах. По словам авторов доклада, в этом случае «мы сталкиваемся c информационным загрязнением» [Wardle, Derakhshan, 2017, р. 5]. Авторы, рассматривают информационные нарушения не в качестве расстройств психики или поведения человека, на что акцентировали внимание предыдущие исследователи [Davis, 2001; Young, 2015], а как нарушения порядка в информационной сфере (среде) общества.

К.Уордл и Х.Дерахшан предлагают концептуальную структуру для анализа такого «информационного нарушения». На основании соотношения ложности информации и ее злонамеренности (сознательной направленности на нанесения вреда) исследователи различают три вида искажения информации:

1) недостоверная информация (Mis-information) – несоответствующая действительности (ложная) информация, но целью ее распространения не является преднамеренное нанесение вреда; причинами вносимых искажений информации может быть упрощение ее изложения, ошибочное понимание фактов или их динамики и т.д.;
2) дезинформация (Dis-information) – заведомо ложная информация, сознательно распространяемая с целью нанесения вреда;
3) «плохая» информация (Mal-information) – информация, основанная на реальности, но преднамеренно акцентированная на определенных моментах (личной истории, идеологической, организационной и проч. принадлежности и др.) и распространяемая со стратегической целью нанесения вреда определенным людям, организации или стране; «утечки» конфиденциальной или частной информации, распространяемой в публичной сфере с целью создания разногласия, общественного напряжения, разжигания ненависти и др.

Выделены два аспекта уязвимости информации через социальные сети, выступающие агрегаторами новостей из разных источников [Wardle, Derakhshan, 2017]:

а) читатели больше фокусируются на самой новости, чем на ее источнике; и если проверка фактов выполняется редко, то проверка их источника – еще реже; фальшивки читаются чаще, чем их опровержения;

б) читатели в соцсетях «сподвигаются» на чтение тех новостей, которые читали и которыми делились их друзья («френды») и «контакты» из Сети, или на чтение тех новостей, которые им предлагает алгоритм персонифицированного выбора соцсети в соответствии с прослеживаемыми предпочтениями читателя.

К последнему аспекту мы добавим еще один фактор: обращаясь к той или иной новости или тексту в соцсети, читатель усваиваем не только контент, но и эмоции тех, кто предлагает. А с эмоциями связано и психическое состояние человека, и его отношение к событиям и к действительности.

Значимыми составляющими концепции распространения различных форм дезинформации в сети являются представления об эхо-камере, пузырях (пузырьках) и о поляризации мнений и мировоззренческих позиций.

Замкнутые эхо-камеры и фильтрующие информационные коконы

Понятием «эхо-камера» используется для метафорического описание ситуации, в которой информация, идеи или убеждения подкрепляются и усиливаются путем коммуникации людей внутри замкнутой системы (партии, круга единомышленников, субкультуры). Особенно ярко эффект эхо-камеры проявляется в Интернет и образованных в нем социальных сетях (соцсетях). Эффект «эхо-камеры» закрепляет присущее человеку мировоззрение, делая его в собственных глазах все более «правильным» и, одновременно, искажает истинную картину действительности. Благодаря указанному эффекту, сообщества, образуемые людьми внутри соцсетей, являются мощных средством подкрепления недостоверной и ложной информации.

Э.Паризер (Pariser, Eli) ввел понятие «фильтрующий пузырь» и раскрыл его содержание в одноименной книге [Pariser, 2011]. Э.Паризер пишет, что Интернет-компании используют специальные алгоритмы, чтобы показывать нам то, что, по их мнению, нам важно. В основе этих алгоритмов и встроенных в них фильтров в качестве критерия поиска используется релевантность, под которой понимается субъективная степень соответствия чего-либо в данный момент. Автор отмечает, что идея релевантности включает следующие негативные аспекты:

а) через фильтры мы не можем разглядеть всей картины, мы видим лишь ее отредактированный вариант;
б) мы не замечаем выставленных фильтров, поэтому даже не догадываемся, что из представленной нам картины может быть отброшено;
в) не мы определяем, что нам важно – за нас это делают «машины» (алгоритмы), и сделанный ими выбор – непрозрачен [Паризер, 2012].

Понятие «фильтрующий пузырь» используется для обозначения негативной стороны персонализированного поиска информации. Первоначально персонификация стала целенаправленно применяться поисковой системой Google и в соцсетями, связанными с ней (Facebook, Twitter, Google+), а в дальнейшем получила распространение в других поисковиках и соцсетях Интернета, а также веб-сайтах, занимающихся продвижением товаров и услуг.

При использовании персонификации веб-сайты и поисковые системы «выстраивают» результаты поиска информации по запросу пользователя на основе анализа не только его местоположения, но и предшествующего онлайн-поведения, истории поисков и «приверженностей» этого пользователя. В результате предъявляется только та информация, которая согласуется с прошлыми точками зрения данного пользователя. Вся иная информация, как правило, данному пользователю не выводится.

Такое смещение в выборе источников информации, заложенное в алгоритмы поиска, базируется на известном в психологии и социологии принципе «селективного влияния», согласно которому человек предпочитает принимать во внимание только ту информацию, которая, как ему кажется, подтверждает его поведение и сложившиеся у него воззрения.

Соцсети изначально предназначены для общения с кругом «близких по духу» людей. Поэтому соцсеть представляет собой, согласно лексике Э.Паризера, «фильтрующий пузырь» (filter bubble), а образуемые внутри этой соцсети однородные замкнутые сообщества – «фильтрующие пузырьки» (filter bubbles); и те, и другие для людей, входящих в эту соцсеть или ее внутренние сообщества, становятся собственной «эхо-камерой» (по обозначению К.Уордл). В ней они проводят время, соглашаясь друг с другом, а если и меняют свою точку зрения, то без обмена мнениями с теми людьми, которые думают иначе – поскольку, такие люди, имеющие иное мнения, не попадают их круг общения [Wardle, Derakhshan, 2017].
Фильтрующие алгоритмы соцсетей делают из огромного потока «новостной информации» персонифицированный продукт – ленту новостей конкретного пользователя, имеющего аккаунд (учетную запись) в этой Сети. Фактически, соцсети, опосредуя доступ человека к информации путем ее фильтрации, берут на себя функции редактора и цензора. Тем самым, пользователи соцсети оказываются в ситуации интеллектуальной изоляции: посредством фильтров информации они изолируются в собственных культурных или идеологических «коконах». Такую фильтрацию можно сравниваться с принудительной «информационной диетой».

Социальные сети как средство информационно-психологических воздействий

В современном мире информационная среда становится средством, с помощью которого человеку транслируются социальные нормы и ценности, установки и стереотипы поведения [Ежевская, 2011].

Распространение идеологических позиций с целью формирования у человека определенного мировоззрения, ценностей, представлений, оказания влияния на поведение человека или общества – это пропагандистская деятельность. Пропаганда предстает как способ манипулирования общественным сознанием, управления общественными настроениями. Ее задача – так воздействовать на целевую аудиторию, чтобы эта аудитория изменила свое отношение к чему-нибудь.
Чтобы сообщение считалось пропагандой, оно должно соответствовать трем критериям:
1) наличие осознанного стремления манипулировать мнением людей;
2) создание впечатления, что сообщение представляет безоговорочную истину, что достигается путем представления лишь одной стороны ситуации;
3) маскировка намерений манипулятора. Для достижения своих целей пропагандист отбирает факты, аргументы и символы и представляет их так, чтобы достичь наибольшего эффекта; этом он может упускать или искажать существенные факты, отвлекать внимание от иных источников информации.

Социальные Интернет-сети – это не только пространство для проведения пропаганды, это средство пропагандистской деятельности. К особенностям соцсетей, позволяющих использовать их в качестве инструмента пропаганды, относится автономность, кластеризация, множественность и персонификация воздействий на участников сети.

Автономность виртуальных сообществ означает их независимость от реальных сообществ; кластеризация – выделение однородных групп в сети; множественность – воздействие на человека через разные кластеры, в которые он входит; персонификация – воздействие с учетом индивидуальных проявлений участника сети.

Кластеризация предполагает наличие в соцсети как объективных внутренних сообществ, организованных самими участниками сети (по общности интересов, по профессиональным, социальным, религиозным и др. признакам), так и возможности автоматического выделения однородных групп (кластеров) с любыми общими признаками (возраст, пол, интересы, место проживания, круг общения, признаки активности в сети и др.) посредством фильтрующих алгоритмов.

Указанные особенности организации виртуального сообщества, по мнению В.О.Саяпина, позволяют «агентам влияния» под видом участников соцсети вести пропаганду с большей степенью доверия. Исследователь считает, что эффективной является та пропаганда, которая будет идти одновременно через различные сетевые кластеры [Саяпин, 2014].
Коммерческой формой пропаганды в Интернете является реклама. В русле идей Фреда Р.Дэвида (David, Fred R.) [David, 2006], реклама ориентирована отнюдь не на представление объективных характеристик товара (или услуги). Потенциальному потребителю реклама предлагает новый привлекательный образ человека, приобретшего товар, положительные эмоции от этого товара, чувства безопасности, удобства и уюта для счастливой жизни. Человеку демонстрируются элементы его нового образа жизни, формируется мировоззрение. В Интернете реклама имеет агрессивный и навязчивый характер; для пользователей соцсетей, подписчиков новостных лент и Youtube она становится все более персонифицированной.

Современные информационные технологии позволяют индивидуализировать воздействие на человека на основе возможности персонификации получаемых данных о нем. Р.Ламбиотт (Lambiotte, Renaud) и М.Косински (Kosinski, Michal) отмечают, что все большая часть активности человека в Интернете оставляет «цифровые следы» в разнообразных электронных базах данных в глобальной Сети.

Отметим, что применительно к проблеме «цифровых следов» можно говорить о «Больших <базах> Данных» (Big Data). Математик Р.Ламбиотт и психолог М.Косински обосновывают, что на основе отслеживания и анализа «следов» поведения, общения и социальных взаимодействий человека в Интернете, сохраняемых не только в профилях социальных сетей (Facebook и др.), но и в журналах браузеров, фиксирующих историю просмотра веб-страниц, можно выполнить комплексное описание личности пользователя, ее психологической структуры, индивидуального профиля [Lambiotte, Kosinski, 2014].

Высокая распространенность индивидуальных мобильных устройств (планшетов, смартфонов,), позволяющих пользователю постоянно быть он-лайн, расширяет возможности персонификации информации о поведении человека в сети и его личности и последующей индивидуализации воздействий.
Результаты опубликованных исследований показывают, что оценки личности человека посредством компьютерной модели, основанные на цифровых следах, оставленных этим человеком, являются более точными и достоверными, чем суждения, сделанные близкими ему людьми (друзьями, супругами, коллегами и т.д.) [Youyou и др., 2015].
Согласно интерпретации этих результатов А.Л.Журавлевым, Т.А.Нестиком и А.В.Юревичем, «компьютерным программам сегодня достаточно информации всего о 70 лайках, сделанных человеком в Facebook, чтобы предсказывать его политические предпочтения, отношение к здоровью и алкоголю точнее, чем это делают его сослуживцы, а информация о 300 лайках позволяет делать это лучше, чем его жена или муж» [Журавлев и др., 2016, с. 63]. Исследователи считают, что «развитие коммуникационных технологий и опора на большие данные позволят не только проводить дистанционную психологическую диагностику, но и еще более эффективно манипулировать массовым сознанием» [Там же. С. 51].

Стало очевидным, что цифровая революция открывает путь не только к развитию человека, но и к «новым формам психологических манипуляций, невиданным по охвату и глубине воздействия» [Нестик, 2017, с.13].

Загрязнение информационной среды («информационный мусор»)

В связи с информационным бумом появилась новая форма загрязнения среды обитания человека – информационное загрязнение. Термин «информационное загрязнение» использовал Л.Орман (Orman, Levent) в статье, опубликованной в 1984 г. Л.Орман характеризует информационное загрязнение как серьезную проблему в организациях и в обществе в целом. Исследователь, признавая, что распространение бесполезных и нежелательных сведений может оказывать негативное влияние на жизнедеятельность человека, подчеркивал, что наибольший вред такое «загрязнение информации» наносит людям, чья профессиональная деятельность связана с принятием решений, эффективность которых зависит от качества получаемой информации [Orman, 1984].

В 1997 г. Д.Шенк (Shenk, David) издал книгу с характерным названием «Data smog», в которой говорится в том числе о том, что огромное количество данных в Интернете затруднит человеку возможность фильтровать их и отделять факты – от вымысла. Автор использует метафору «смог данных», обозначая ею оборотную сторону обилия информации [Shank, 1997].

В конце XX в. применительно к информационной среде общества в научном тезаурусе начинает использоваться экологическая терминология – понятия «информационные загрязнения», «информационный смог», связанные с информацией как таковой.

Я.Нильсен (Nielsen, Jakob) термином «information pollution» обозначил «засорение» информационных ресурсов посторонними, неподходящими и недостоверными данными [Nielsen, 1999]. В дальнейшем Д.А.Брей (Bray, David A.) показал, что необходимость оперировать слишком большим объемом информации, разросшимся из-за значительной доли в нем «информационных загрязнений», может привести к «параличу анализа» – состоянию, при котором человек не в силах принять решение [Bray, 2007].

Cчитается, что термин «загрязнение информации» вошел в русскоязычный научный тезаурус в 2003 г. после переиздания в России книги Я.Нильсена. Автор пишет, что информационное загрязнение приводит к информационной перегрузке пользователей [Нильсен, 2003].

Таким образом, под термином «информационное загрязнение» («информационный мусор») понимается, прежде всего, информационная избыточность.

В.Л.Хмылев в качестве отрицательного последствия информационной избыточности называет снижение надежности знаний и разрушение смыслов сообщений. Снижение надежности любого знания, в том числе и научного, объясняется тем, что при переизбытке профессиональных оценок какой-либо проблемы существенно затрудняется выбор наилучшего ее решения. Причину вымывания смысла из сообщений исследователь видит в снижении требований к входящей информации. Нынешняя модель коммуникаций в Интернете позволяет любому пользователю глобальной сети бесконтрольно вносить в нее любую информацию. В итоге, «информация без значений», потребляемая людьми, «во многом определяет суть современных социальных коммуникаций» [Хмылёв, 2009, с. 91].

Проблему недостоверности «вторичной информации», выкладываемой в Интернете ее пользователями, поднимают У.Бек (Beck, Ulrich) и К.Лау (Lau, Christoph). Исследователи пишут об опасности знания из «вторых рук» и отмечают, что угроза этой опасности в условиях лавинообразного роста информации в глобальной сети становится реальной [Beck, Lau, 2005].
Л.Орман, возвращаясь к проблеме информационного загрязнения в эпоху глобальной Сети, обращает внимание на информационный парадокс: объем информации и ее доступность возрастает, а качество и понимание необходимых сведений – снижается. Исследователь считает, что изобилие информации с низким качеством не может быть хорошей заменой скудной, но качественной информации; речь идет об информационном загрязнении как о информационной избыточности. Л.Орман подчеркивает, что информация не является нейтральной; она не просто «информирует», она руководит решениями и действиями человека [Orman, 2015].

В качестве примера управления действиями человека Л.Орман приводит массовую рассылку по e-mail корреспонденции рекламного или иного характера людям, не выражающим желания ее получать. Очевидно, что большая часть спама производится потому, что кто-то оплачивает его рассылку, но менее очевидно, что получатели тоже вынуждены оплачивать дополнительный трафик и сортировку большого количества ненужных им писем [Orman, 2015].

К.Уордл (с соавт.) к информационным загрязнениям относит недостоверную информацию, дезинформацию, а также «плохую информацию», распространяемую с целью нанесения вреда, создания разногласия, формирования негативных состояний и эмоций, побуждения к деструктивным действиям [Wardle, Derakhshan, 2017], – то есть, информацию, имеющую выраженный манипулятивный характер.

Мы считаем, что содержание понятие «информационное загрязнение» следует рассматриваться в широком и в узком смысле.

В широком смысле информационное загрязнение – это наличие избыточной информации, размывающей смысл сообщения, затрудняющей его восприятие, загружающей внимание человека, вынуждающей его «просеивать» информацию через собственные фильтры с риском пропустить необходимые сведения среди массы «информационного мусора». В силу чрезмерно большого объема и интенсивности поступления, превышающего «пропускную способность» человека, информация может негативно воздействовать на психику, вызывать информационный невроз, вызывать патологические нарушения поведения.

Подход к пониманию информационного загрязнения лишь как засорения сообщения «избыточной информацией» представляется нам упрощенным и ограниченным, поскольку он изначально не ориентирован на оценку семантической (связанной со смыслом) и прагматической составляющих (связанным с влиянием на поведение людей) информации. Как следствие, такой подход не позволяет понять, почему два пакета информации с одинаковым объемом могут вызывать совершенно разный эффект – как по формированию системы отношений человека, так и по побуждению его к действиям.

В узком смысле информационное загрязнение – это наличие, прежде всего, вредной, неадекватной информация, а также дезинформации. Такое загрязнение может быть не только «побочным продуктом» информационно-коммуникационных технологий, но и создаваться осознанно и с определенными целями.

В частности, это могут быть так называемые «аудионаркотики», проблеме которых посвящены работы А.В.Надеждина (с соавт.), И.Л.Андреева, Л.Н.Назаровой и других исследователей [Надеждин и др., 2013; Андреев, Назарова, 2014a]. Под аудионаркотиками понимаются определенные, создаваемые с расчетом на коммерческий успех звуковые ритмы, целенаправленно формирующие с помощью специальных программ и устройств «измененные состояния сознания и мотивации поведения у эмоционально неустойчивых людей и у лиц с нарушенной психикой, вызывая у них виртуальный эффект, близкий к использованию химического, биологического или синтетического наркотика, а затем формирующие влечение и патологическую зависимость от них» [Андреев, Назарова, 2014b, с. 78]. Влияние аудионаркотиков на мозг и психику человека так велико, что они могут вызывать «опасные сбои в функционировании головного мозга слушателей, головные боли и приступы эпилепсии» [Там же].

Заключение

Стремительное развитие информационных технологий и усиливающееся их давление на психику и сознание человека свидетельствует о необходимости проведения новых исследований в области информационной экологии с целью изучения психологических и информационно-экологических проблем и разработки мероприятий, направленных на защиту человека от избыточной, ложной и манипулятивной информации, засоряющей информационную среду.

Литература

Андреев И.Л., Назарова Л.Н. Аудионаркотики в контексте авторской классификации зеркальных нейронов. Наркология, 2014a, No. 3, 81–87.

Андреев И.Л., Назарова Л.Н. Эволюция психического ландшафта информационной эпохи. Психическое здоровье, 2014b, No. 7, 74–80.

Аносов В.Д., Лепский В.Е. Исходные посылки проблематики информационно-психологической безопасности. В кн.: А.В. Брушлинский, В.Е. Лепский (ред.). Проблемы информационно-психологической безопасности. М.: ИП РАН, 1996. С. 7–11.

Гапанович С.О., Левченко В.Ф. К вопросу об информационной антропоэкологии. Принципы экологии, 2017, No. 4. 4–16. doi:10.15393/j1.art.2017.5662

Грачев Г.В., Мельник И.К. Информационная среда и информационно-психологическое воздействие в условиях кардинальных изменений российского общества. В кн.: Грачев Г.В., Мельник И.К. Манипулирование личностью: организация, способы и технологии информационно-психологического воздействия. М.: Алгоритм, 2000.

Доценко Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. М.: ЧеРО, 1997.

Ежевская Т.И. Психологическое воздействие информационной среды на современного человека. Психопедагогика в правоохранительных органах, 2009, 2(37), 38–41.

Ежевская Т.И. Личностные ресурсы в обеспечении информационно-психологической безопасности человека. Гуманитарный вектор, 2011, 1(25), 104-107.

Емелин В.А., Рассказова Е.И., Тхостов А.Ш. Психологические последствия развития информационных технологий. Национальный психологический журнал, 2012, 1(7), 81–87.

Еремин А.Л. Природа и физиология информационной экологии человека. Экология человека, 2000, No. 2, 55–60.

Журавлев А.Л., Нестик Т.А., Юревич А.В. Прогноз развития психологической науки и практики к 2030 году. Психологический журнал, 2016, 37(5), 45–62.

Надеждин А.В., Колгашкин А.Ю., Тетенова Е.Ю. Аудионаркотики – миф или реальность. Наркология, 2013, No. 1, 53−65.

Нестик Т.А. Развитие цифровых технологий и будущее психологии. Вестник Московского государственного областного университета. Сер. Психологические науки, 2017, No. 3, 6-15. doi:10.18384/2310-7235-2017-3-6-15

Нильсен Я. [Nielsen J.] Веб-дизайн. СПб: Символ-Плюс, 2003.

Паризер Е. [Pariser E.] За стеной фильтров: что Интернет скрывает от вас? М.: Альпина Бизнес Букс, 2012.

Саяпин В.О. Смысловые реалии виртуальной пропаганды в сети Интернет. European Social Science Journal, 2014, 1-2(40). 23-29.

Смолян Г.Л., Зараковский Г.М., Розин В.М., Войскунский А.Е. Информационно-психологическая безопасность (определение и анализ предметной области). М.: Институт системного анализа РАН, 1997.

Урсул А.Д. Информатизация общества: введение в социальную информатику. М.: 1990.

Хмылёв В.Л. Концепция симулякров и социальные коммуникации современной России. Известия Томского политехнического университета, 2009, 314(6), 90–94.

Шапцев В.А. Информационная экология человека. Постановка проблемы. Математические структуры и моделирование, 1999, 3, 125–133.

Юрьев А.И. Введение в политическую психологию. СПб.: С.-Петерб. гос. университет, 1992.

Юрьев А.И. Политическая психология терроризма. В кн.: М.М. Решетников (ред.). Психология и психопатология терроризма. Гуманитарные стратегии антитеррора. СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2004. С. 64–86.

Юрьев А.И. Системное описание политической психологии. СПб.: С.-Петерб. Горный институт, 1997.

Beck U., Lau Cr. Second modernity as a research agenda: theoretical and empirical exploration in the «meta-change» of modern society. British Journal of Sociology, 2005, 56(4), 525–557.

Bray D.A. Information Pollution, Knowledge Overload, Limited Attention Spans, and Our Responsibilities as IS Professionals. In.: Global Information Technology Management Association (GITMA) World Conference, Rochester, NY? June 2008. doi:10.2139/ssrn.962732

David F.Р. Strategic Management: Concepts and Cases. NJ: Prentice-Hall, 2006.

Davis R.A. A cognitive-behavioral model of pathological Internet use. Computers in Human Behavior, 2001, 17(2), 187–19.

Eryomin A.L. Information ecology – a viewpoint. International Journal of Environmental Studies, 1998, 54(3-4), 241-253. doi:10.1080/00207239808711157

Griffiths M.D. Does Internet and computer «addiction» exist? Some case study evidence. CyberPsychology and Behavior, 2000, 3(2), 211–218. doi:10.1089/109493100316067

Lambiotte R., Kosinski M. Tracking the digital footprints of personality. Proceedings of the Institute of Electrical and Electronics Engineers, 2014, No. 102. 1934–1939. doi:10.1109/JPROC.2014.2359054

Nielsen J. Designing Web Usability: The Practice of Simplicity. Peachpit Press, 1999.

Orman L. Fighting Information Pollution with Decision Support Systems. Journal of Management Information Systems, 1984, 1(2), 64–71. doi:10.1080/07421222.1984.11517704

Orman L. Information Paradox: Drowning in Information, Starving for Knowledge. Ieee Technology and Society Magazine, 2015, 34(4), 63-73. doi:10.1109/MTS.2015.2494359

Pariser E. The Filter Bubble: What the Internet is Hiding From You. N.Y.: Penguin Press, 2011.

Shank D. Data smog. Surviving the Information Glut. N.Y.: Harper Collins, 1997.

Wang X., Guo Y., Yang M., Chen Y., Zhang W. Information ecology research: past, present, and future. Information Technology and Management, 2017, 18(1), 27–39.

Wardle C., Derakhshan H. Information Disorder. Toward an interdisciplinary framework for research and policymaking. Council of Europe report DGI(2017)09. Published by the Council of Europe F-67075. Strasbourg-Cedex, 2017.

Young K.S. Clinical aspects of Internet addiction disorder. Med. psihol. Ross., (Medicinskaâ psihologiâ v Rossii), 2015, 4(33), 2. http://mprj.ru

Youyou W., Kosinski M., Stillwella D. Computer-based personality judgments are more accurate than those made by humans. PNAS, 2015, 112(4), 1036-1040. doi:10.1073/pnas.1418680112

Профессиональные стили человека и индивидуальный ресурс профессионального развития

Опубликовано 14.07.2018 автором Sergey

Добавить комментарий

Ссылка для цитирования: Дружилов С.А. Профессиональные стили человека и индивидуальный ресурс профессионального развития // Вопросы гуманитарных наук. – 2003. – №1 (4). – С.354-357.

Для скачивания PDF-файла с текстом статьи кликните на ссылку ниже: Профессиональные стили и индивидуальный ресурс профессионального развития

В отечественной психологии (Л.С.Рубинштейн, Б.Г.Ананьев, В.С.Мерлин, Е.П.Климов, Л.И.Анцыферова, К.А.Абульханова-Славская и др.) понятие стиля разрабатывается в рамках деятельностного подхода, при котором стиль рассматривается как интегральный феномен взаимодействия требований деятельности и индивидуальности человека. Стиль жизни — это устойчивая характеристика иерархии жизненных целей и предпочитаемых человеком способов их достижения. О стиле человека можно говорить как о способе его взаимодействия с Миром. Но взаимодействие человека с Миром реализуется в его активности, важнейшей формой которой является профессиональная деятельность.

Поскольку трудовая и профессиональная деятельность является важнейшей частью жизнедеятельности вообще, то профессиональный стиль человека является частью стиля его жизни (как, в прочем, при профессиональной деформации сложившийся стиль оказывает влияние на паттерны внепрофессионального поведения). В свою очередь, стиль жизни выступает производным проявлением от образа жизни. Он складывается в рамках определенного образа жизни как результат социопсихического развития человека в целом.

Профессиональный стиль человека мы рассматриваем как постоянное, довольно устойчивое, целостное психическое образование, включающее сознательные и бессознательные механизмы адаптации человека (как в активной, так и в пассивной ее формах) к профессиональной среде. Проявления стиля зависит как от внутренних особенностей человека-профессионала (как индивида, личности, субъекта деятельности и индивидуальности), индивидуального ресурса его профессионального развития [2], так и от внешней среды (организации компонентов деятельности и взаимодействия субъектов). Профессиональный стиль мы рассматриваем одновременно и как причину, и как следствие индивидуального профессионального развития человека. Устойчивость стилей является относительной: не исключена возможность развития стилей и их взаимопереходов. Основные стили профессиональной деятельности (независимо от их специфики) отражают основные стратегии адаптации человека к требованиям профессиональной среды и проявляется в профессиональной деятельности, так и во внепрофессиональном поведении и в общении.

Как вектор жизненного успеха человека складывается из сложения вектора профессиональных достижений и вектора личностного успеха (самосовершенствования) (А.В.Либин, 2000), так и стратегия жизненного пути человека определяется линиями его профессионального и личностного поведения. Ключевыми признаками индивидуального «профессионального стиля» (включающего стиль профессиональной деятельности, стиль поведения, стиль общения и т. д.) являются факторы профессиональной успешности, удовлетворенности результатами деятельности и компонентами профессиональной среды (в соотношении с затратами на получение данного результата), а также предпочитаемые ценности и мотивы выполняемой профессиональной деятельности.

Предметом нашего рассмотрения являются индивидуально-своеобразные стили профессиональной деятельности (СПД отдельного профессионала), которые представляют собой интегральное, иерархическое, биполярное психическое образование в границах двух полюсов («субъективно удобных» и «неудобных» условий и параметров деятельности). В табл. 1 представлены стили профессиональной деятельности в зависимости от: 1) профессиональной успешности (Ус), оцениваемой объективными показателями результативности деятельности; 2) эффективности психологической адаптации (Э_Ψ), определяемой отношением удовлетворенности компонентами профессиональной среды к уровню субъективной оценки факторов психосоматической дезадаптации; 3) коэффициента ценностных ориентаций (К_Ц), определяемого отношением духовных ценностей, выбираемых респондентом, к витальным ценностям [2]. В таблице знаком (+) обозначен высокий уровень выраженности данного фактора, знаком (-) – низкое его выраженность.

Приверженность субъекта определенному стилю означает, что он ориентируется на определенную часть условий деятельности и компонентов профессиональной среды, достигая при этом приемлемого для него результата. В.А.Толочек (2000) в структурно-функциональной организации стиля выделяет три иерархических уровня пассивной и активной адаптации: 1) субъективно-удобные условия деятельности; 2) структуру (определенным образом взаимосвязанные компоненты деятельности); 3) тип организации деятельности.

Таблица 1. — Типология профессиональных стилей в зависимости от успешности, эффективности адаптации и доминирующих ценностей

	Шкалы			Профессиональный стиль и профессиональный характер		Шкалы			Профессиональный стиль и профессиональный характер
Т и п ы	Ус	Э_Ψ	К_Ц	Профессиональный стиль и профессиональный характер	Т и п ы	Ус	Э_Ψ	К_Ц	Профессиональный стиль и профессиональный характер
1	+	+	+	Профессионально-успешные «идеалисты» (ориентирующиеся на идеальные ценности)	5	-	+	+	Малорезультативные «самоактуализирующиеся идеалисты» («вещь в себе»)
2	+	+	-	Профессионально-успешные «материалисты»	6	-	+	-	Ориентированные на удовольствия, а не на результат
3	+	-	+	Профессионально-успешные «изнуренные работой идеалисты»	7	-	-	+	Неуспешные «несчастные идеалисты»
4	+	-	-	Профессионально-успешные «выгорающие материалисты»	8	-	-	-	Неуспешные, дезадаптированные, недовольные жизнью работники

Каждый из этих уровней может быть развернут через выражение составляющих общей эффективности (Э_S) деятельности, представленное нами ранее в виде формулы [1]: Э_S = a_Э Э_Э +a_Ψ Э_Ψ+a_с Э_с +a_к Э_к где Э_Э, Э_Ψ, Э_с, Э_к – оценка экономической, психологической, социальной и «клиенто-центрированной» составляющих эффективности; a_э, a_Ψ, a_с, a_к – весовые коэффициенты. Выражение 16 возможных вариантов стилей в зависимости от выбираемых приоритетов составляющих эффективности деятельности, выбираемых работниками, приведены в табл. 2. Отдельные составляющие эффективности рассматриваются нами как частные критерии профессиональной адаптации (или дезадаптации) при проявлении профессионализма человека.

Таблица 2. -Типология профессиональных стилей в зависимости от
составляющих эффективности профессиональной деятельности

	Шкалы						Шкалы
Т и п ы	Э_Э	Э_Ψ	Э_С	Э_К	Профессиональный стиль	Т и п ы	Э_Э	Э_Ψ	Э_С	Э_К	Профессиональный стиль
1	+	+	+	+	«Успешный деятель» «признанный профессионал»	9	-	+	+	+	Хорош для всего, кроме дела
2	+	+	+	-	Ориентируется на успех и удовольствие «здесь и сейчас», а завтра – «хоть потоп»	10	-	+	+	-	Ориентируется на общение с коллегами и получение удовольствий, а клиенты для него — досадная помеха
3	+	+	-	+	Успешный «индивидуалист», неспособный к сотрудничеству	11	-	+	-	+	Индивидуалист, все свое внимание и силы отдающий клиентам, даже если это не дает результата сегодня и раздражает коллег
4	+	+	-	-	Ориентация на материальный успех при минимальных психологических усилиях	12	-	+	-	-	Ориентация исключительно на удовольствия и минимизацию собственных усилий
5	+	-	+	+	Успешный, но «выгорающий» деятель	13	-	-	+	+	Все усилия — на общение с коллегами и клиентами, но эффект мал, а цена – велика
6	+	-	+	-	«Коллективист», ориентирующийся на успех сегодня ценой больших собственных усилий	14	-	-	+	-	Все усилия затрачивает на адаптацию в коллективе, при общей низкой эффективности труда
7	+	-	-	+	Индивидуалист, ориентированныйё на долгосрочный успех; подверженный «сгоранию»	15	-	-	-	+	Дезадаптирован, пытается проявить себя в «заигрывании» с клиентами
8	+	-	-	-	«Работник, ориентированный на получение материального успеха сегодня любой ценой	16	-	-	-	-	Профессионал, неадаптировавшийся в условиях данной профессиональной среды

Снижение того или иного частного показателя эффективности свидетельствует о двух обстоятельствах. С одной стороны — о проявлении профессиональной дезадаптациии человека, но лишь в рассматриваемом аспекте. С другой стороны –о проявлении индивидуального профессионального стиля, характеризующего результат профессиональной адаптации в целом. Например, при объективно низкой выработке (Э_Э), вызванной возрастным снижением ПВК, свидетельствующей о операционально-функциональной дезадаптации специалиста, человек может демонстрировать высокие показатели социальной (Э_С) или клиентоцентрированной (Э_К) составляющих, вносящих в общий вклад в общую эффективность предприятия, а значит, быть профессионально адаптированным. Лишь в случае устойчиво низкой эффективности по каждому из значимых для данного предприятия показателей следует говорить о неадаптированности работника к деятельности и условиям профсреды.

Интерес представляют и иные биполярные стили, определяющиеся ведущей мотивацией. Первый связан с ориентацией работника на выгоду как «здесь и сейчас», так и в будущем при высокой «цене» деятельности. Второй проявляется в ориентации человека на субъективно-удобную деятельность с выраженным стремлением к минимизации внутренних затрат, а также на благоприятную систему отношений в коллективе. Каждый из этих стилей представлен своей системой индивидуальных психологических качеств, среди которых ведущее место занимают отношения и ценности человека.

Нашей целью было дать концептуальное видение профессиональных стилей человека в зависимости от его жизненных и профессиональных приоритетов. Мы не ставили своей задачей дать подробное описание стилей и связанных с ними профессиональных характеров. В то же время, как показывает опыт исследований различных профессиональных деятельностей (управленцев, работников оптовой торговли и частного медицинского учреждения, педагогов школ) представленная типология стилей соответствует реальности. Наполнение предложенных профессиональных стилей конкретным описанием рассматривается нами как в качестве необходимой составляющей психологического анализа индивидуальных особенностей профессионализма.

Литература

Дружилов С.А. Критерии эффективности профессионалов в условиях совместной деятельности // Объединенный научный журнал. — 2001. — № 22 (22). — С. 44-45
Дружилов С.А. Становление профессионализма человека как реализация индивидуального ресурса профессионального развития. – Новокузнецк: Изд-во ИПК, 2002. .

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ДЕФОРМАЦИИ КАК ИНДИКАТОРЫ ДЕЗАПТАЦИИ И ДУШЕВНОГО НЕБЛАГОПОЛУЧИЯ ЧЕЛОВЕКА

Ссылка

Добавить комментарий

Ссылка для цитирования: Дружилов С.А. Профессиональные деформации как индикаторы дазадаптации и душевного неблагополучия человека // Сибирский педагогический журнал. 2010. № 6. С. 171-178.

Для скачивания PDF-файла кликните на ссылку ниже:
Профдеформации как индикаторы дезадаптации

Психологические словари определяют психическое здоровье как состояние душевного благополучия, являющееся следствие отсутствия болезненных психических проявлений и адекватного приспособления к актуальным условиям жизни. Существует ряд признаков, уточняющих это понятие, таких как соответствие субъективных образов объективной действительности, способность к самокоррекции поведения и др. [14].

Важнейшее место в жизни человека занимает трудовая и профессиональная деятельность. Под профессиональной понимается любая сложная деятельность, которая предстает перед человеком как конституированный способ выполнения чего-либо, имеющий нормативно установленный характер. Профессиональная деятельность трудна для освоения, требует длительного периода профессионализации (включающего теоретическое и практическое обучение), имеющего высокую общественную стоимость. Все это обусловливает значимость сохранения соматического и психологического здоровья профессионала.

Под профессиональным здоровьем понимается свойство организма сохранять необходимые компенсаторные и защитные механизмы, обеспечивающие профессиональную надежность и работоспособность во всех условиях деятельности [18]. Профессиональное здоровье (соматическое и психическое) тесно связано с адаптированностью человека [17]. Профессиональная адаптация традиционно рассматривается как процесс становления и поддержания динамического равновесия в системе «человек» — профессиональная среда». Но человек, согласно воззрениям Б. Г. Ананьева (1968 г.), должен рассматриваться как индивид, личность, субъект деятельности и индивидуальность [1]. М. А. Дмитриева показала, что профессиональная психологическая адаптация, представляет собой единство адаптации индивида к физическим условиям профессиональной среды (психофизиологический аспект), адаптации субъекта деятельности к профессиональным задачам, орудиям труда, выполняемым операциям и т. д. (операциональный аспект), и адаптации личности к социальным компонентам профессиональной среды среды (социально-психологический аспект). При этом в качестве общего показателя адаптированное™ предлагается считать удовлетворенность человека содержанием и условиями труда [5].

Нам представляется, что наряду с удовлетворенностью трудом в качестве критериев адаптации следует учитывать показатели эффективности деятельности специалиста, определяемые как отношение обобщенного результата к затратам, связанным с производством продукта. Интегральный критерий эффективности складывается из частных критериев со своими весовыми коэффициентами. В качестве частных критериев, исходя из выделенных компонентов профереды, целесообразно использовать экономические, социальные, психологические и «клиенто-центрированные» показатели [6]. Способ же адаптации к тем или иным компонентам профессиональной среды обеспечивается выработкой человеком индивидуального стиля [7] профессиональной деятельности (ИСД) и поведения (ИСП) — в профессии и вне ее.

Традиционно, начиная с фундаментальной работы Ф. Б. Березина (1988 г.), психофизиологическая и психологическая адаптация рассматривается как процесс как результату при этом индикатором адаптированности является отсутствие признаков дезадаптации.

Однако стоит вспомнить, что английский биолог Питер Медавар (Р. Medawar), Нобелевский лауреат (1960 г.) по физиологии и медицине, отмечал, что адаптация есть нечто такое, что организм вырабатывают у себя и обладает в потенциале для успешного существования в изменяющихся условиях. Вероятно, эта идея позволила современным отечественным исследователям [19] рассматривать адаптацию личности не только как процесс и результат, но и как основание для формирования психических новообразований этой личности. В состав новообразований были включены не только совокупность знаний, умений и навыков, полученных и сформированных у себя субъектом адаптации, но и сложная система межличностного взаимодействия с профессиональным и

социальным окружением. При этом подчеркивается, что именно новообразования являются источником развития личности.

Считаем возможным распространить этот подход на профессиональную адаптацию. Здесь в качестве новообразований могут выступать как конструктивные качества (такие как профессионализм), так и деструктивные.

Любая деятельность оказывает влияние на человека. Многие из его свойств оказываются невостребованными, другие, способствующие успешности, «эксплуатируются» годами. Отдельные из них могут трансформироваться в «профессионально нежелательные» качества; одновременно развиваются профессиональные акцентуации – чрезмерно выраженные качества и их сочетания, отрицательно сказывающиеся на деятельности и поведении.

В концепциях профессионального становления личности В. А. Бодрова, Е. М. Борисовой, Э. Ф. Зеера, Е. А. Климова, А. К. Марковой, Л. В. Митиной, Ю. В Поваренкова признается разнонаправленность изменений личности в процессе длительного выполнения профессиональной деятельности. Отмечается, что профессиональное развитие личности сопровождается личностными приобретениями и потерями. Происходит то, что называют деформациями (искажениями) и деструкциями (разрушениями) — как социально одобряемой структуры деятельности, так и самой личности профессионала. Искажение личности профессионала может проявляться в возникновении синдрома эмоционального выгорания, который считается некоторыми авторами (например, [15]) одним из признаков профессиональной деформации. Прежде «выгорание» (как форма проявления душевного неблагополучия человека) обычно рассматривалась в контексте профессионального труда (Т. В. Фурманюк, 1994; А. В. Осницкий, 1999; Н. Н. Водопьянова, 2000), а профессиональная деформация в контексте поведения человека вне работы (Р. М. Грановская).

Когда говорят о профессиональной деформации, то традиционно имеется в виду феномен распространения привычного ролевого поведения (как результата многолетней практики} специалиста на непрофессиональные сферы [4; 21]. Тогда, после выхода человека из профессиональной ситуации не происходит его естественного «выправления», поэтому даже в личной жизни человек продолжает нести на себе «деформирующий отпечаток» своей профессии. При этом профессиональные деформации рассматриваются как проявления дезадаптации личности специалиста. Менее изучены деформации личности в процессе освоения профессии; лишь в последние годы появились публикации исследования в этом направлении [2; 22]. Однако задача разработки конкретных механизмов конструктивного, «недеформирующего» построения профессиональной траектории человека пока не нашли своего решения.

В соответствии с развиваемым нами интегративным подходом к становлению профессионализма [8], в процессе длительного выполнения профессионального труда изменениям подвергаются все уровни человека-профессионала (как индивида, личности, субъекта деятельности и индивидуаль

ности). Проявляться же эти изменения будут в самых разнообразных ситуациях: в поведении (при вхождении в процесс деятельности и при выходе из него), в самой деятельности, а также в профессиональном и внепрофессиональном общении.

В наибольшей степени проявление профессиональной деформации выражено в системе «человек-человек». В научной литературе рассматриваются два видах профессиональной деформации: деформацию личности [2] и деформацию деятельности и трудового поведения [24]. Здесь можно заметить аналогию с разделением профессионализма (по Н. В. Кузьминой) на профессионализм деятельности и профессионализм личности [11; 12].

Выделение в проблеме профессиональной деформации двух сторон — деятельностной и личностной, позволяет не относиться к рассматриваемому явлению как к фатальному результату. Выявление деформации личности (как «диагноз») во многих случаях означает, что на личность ставится «клеймо», отнюдь не способствующего исправлению сложившегося положения. Выявление же в трудовом поведении, сопровождающем деятельность, деструктивных элементов и связей позволяет предложить систему воздействий, направленных на исправление деформированного поведения и оптимизацию деятельности.

В качестве основания для классификации профдеформаций С. П. Безносов использует понятие «норма». При этом он выделяет: а) нормы деятельности, характеризующей цели, методы деятельности; б) нормы профессиональной этики. Эти нормы могут быть сформулированы весьма точно и конкретно. Предполагается, что, сравнивая с этими нормами любую профессиональную деятельность и качество ее исполнения, можно выявить признаки профедеформации. По отношении к этим двум нормам предлагается оценивать явление профессиональной деформации деятельности и личности.

Поскольку личность формируется и развивается в деятельности, то в определенном смысле можно говорить о личности как следствии особенностей деятельности. Однако появление деформаций личности не является неизбежным последствием условий работы, а связано с неконструктивностью профессионального стиля и ролевых установок, и во многом доступно коррекции. Действие факторов риска в деятельности само по себе неоднозначно и может (как и любое стрессогенное воздействие), приводить как к деформациям, так и к возрастанию потенциалов стойкости и жизнеспособности личности.

С другой стороны, характеристики личности оказывают влияние на особенности реализации деятельности. При этом деформации поведения и деятельности могут рассматриваться в качестве внешнего проявления деформаций личности.

Профессиональную деформацию мы рассматриваем как «искажение» психологической модели деятельности, либо ее деструктивное построение. Под профессиональной деструкцией понимается изменения и разрушения сложившейся психологической структуры личности, негативно сказывающиеся на результатах труда и взаимодействии с другими участниками этого процесса, а также на развитии самой личности.

В социологии понятие «деструкция» применяется для обозначения разрушения, нарушения сложившейся структуры в очень широких пределах, часто принимая при этом различные формы: «декомпозиция» у О. Конта; «социальная патология» у П. Ф. Лилиенфельда, «регресс» у Г. де Греефа. В рамках обсуждаемого вопроса представляет интерес описание деструкций как исчерпание внутренних ресурсов социальной мобильности, как кризис адаптации [3]. В рассматриваемом аспекте под профессиональными деструкциям мы понимаем пусковой механизм, ведущий к кризису профессиональной адаптации человека.

Говоря об искажении или деструктивном построении модели нельзя не остановиться на вопросе критериев. Закономерен вопрос: если речь идет об отклонении, или искажении, то относительно какого эталона?

Профессии рассматривается нами, с одной стороны, как социальный институт, обладающий определенным потенциалом, с другой — и как профессиональное сообщество, являющееся самоорганизующейся социальной системой. В рассматриваемом плане профессия обеспечивает накопление, систематизацию и передачу профессионального опыта. Этот обобщенный и объективизированный (в форме инструкций, правил, алгоритмов деятельности, профессиональных норм, традиций и т. д.) профессиональный опыт выступает в качестве основы для построения идеализированной обобщенной модели профессии и профессиональной деятельности.

Ориентируясь на прикладные задачи изучения процессов становления профессионализма человека, будем использовать предложенную нами ранее упрощенную трехкомпонентную психологическую модель профессии [10], которая включает в себя следующие составляющие (или субмодели):

Модель профессиональной среды. Профессиональная среда включает в себя объект и предмет, труда, средства труда, профессиональные задачи, условия труда, социальное окружение. Система представлений (образов) человека о составляющих профессиональной среды составляет внутреннюю, психическую модель профессиональной среды.
Модель профессиональной деятельности (система образов взаимодействия человека с профсредой, а также образов целей, результатов, способов их достижения); все то, что составляет концептуальную модель деятельности [9].
Модель самого человека-профессионала (как индивида, личности, субъекта деятельности и индивидуальности), включая систему его свойств и отношений. Прежде всего, это профессиональная Я-концепция, понимаемая как относительно устойчивая, более или менее осознанная система представлений человека о себе в данной профессиональной деятельности и профессии. На основе этих представлений он строит свои отношения с другими людьми, с которыми он взаимодействует в процессе профессиональной деятельности.

Каждая из указанных моделей базируется на некоторых представлениях человека о профессиональных нормах, ценностях и обобщенных целях профессиональной деятельности.

Приведенная декомпозиция модели профессии на отдельные составляющие, с одной стороны, дает возможность дифференцировать личность подлинного профессионала, адекватно включенного в каждую из указанных субмоделей, от дилетанта (или от пассивного исполнителя), не имеющего усвоенных профессиональных ценностей и мотивов, характерных для представителя данной профессиональной общности, «механически» выполняющего ту же профессиональную деятельность, но в отрыве от профессиональной среды и свойственной ей профессиональной культуры. С другой стороны, позволяет выявлять компоненты признаки дезадаптации человека к тем или иным составляющим профессии, а значит, и факторы, влияющие на душевное (ментальное) благополучие и профессиональное здоровье специалиста.

При рассмотрении деформации деятельности будем опираться на психологическую макроструктуру деятельности («цель – мотив – способ – результат»), предложенную К. К. Платоновым [16]. Г. В. Суходольский (1988 г.) ввел понятия полезного и вредного результата. Полезен результат, удовлетворяющий общественную или личную потребность. Вреден результат, препятствующий удовлетворению потребности либо гипертрофирующий ее удовлетворение. Вредный результат называют «антирезультатом» [20].

В деятельности всегда имеет место процедура отнесение с ценностями – идентификация того, что наиболее значимо для человека. Цель – ситуативна; ценность – надситуативна. Цель указывает на то, чего нет («образ-цель»); ценность – на то, что уже есть. Цель задает, что будет «здесь и теперь» делаться; ценность предопределяет то, что никогда не должно делаться, то есть то, что может ее разрушить. Выбор целей человек осуществляет в рамках ценностнорациональной мотивации.

Если цель, ориентирующая на получение общественно полезного результата, предопределяется конструктивными ценностями человека, то цель, ориентирующая на «вредный» результат может быть обозначена как деструктивная ценность. В качестве конструктивных ценностей могут выступать предписанные, социально одобряемые нормы, а также социально одобряемые цели деятельности, ориентирующие на общественно полезные результаты. В качестве деструктивных ценностей выступают социально неприемлемые или отвергаемые способы и формы деятельности, а также социально неприемлемые цели, ориентирующие на получение вредного, с точки зрения общества, результата.

Исходя из вышесказанного, профессионально-деструктивную деятельность можно рассматривать как деятельность, направленную на получение вредного результата («антирезультата»). Здесь мы сталкиваемся не с профессиональной некомпетентностью и непрофессионализмом человека, а с проявлением «антипрофессионализма». Это тот случай, когда человек обладает необходимыми профессиональными знаниями, умениями, навыками и опытом, но ориентируется на искаженную систему ценностей, или, иначе, на деструктивные ценности. Им движет деструктивная направленность, примерами которой может быть эгоцентризм, стяжательство, нонконформизм т. п. психологические феномены. Соответственно, он ставит деструктивные цели («антицели») и использует деструктивные средства.

Ценности человека во многом определяются его доминирующей ориентацией. Э. Фромм выделил «плодотворные» и «неплодотворные» ориентации человека [23]. Среди неплодотворных ориентаций Э. Фромм уделяет значительное внимание рыночной ориентация, которая, следует признать, приобрела в нашей стране опасные для общества масштабы. У личности с «рыночной ориентацией» этика профессионала (как нравственная норма) подменяется этикой прагматизма. Это значит, что в условиях нравственно-психологического конфликта (конкурирования) между ценностями профессиональной морали и ценностями выгоды предпочтение отдается последним, то есть побеждают деструктивные ценности.

Деформации личностно-смысловой сферы, носящие деструктивный характер, могут выступать в качестве специфического механизма психологической защиты личности от травмирующих переживаний. Однако психологическая защита в данном случае имеет низший, патологический характер, не обеспечивающей в необходимой мере душевное благополучие человека. Деструкции проявляются в искажении реальности, обесценивании значимости происходящего, неадекватной профессиональной Я-концепции, циничном отношении к миру, переносе ответственности или ее субъективном непринятии, уплощении смысла и сведении его к ситуативным целям, центрировании на сиюминутных выгодах. А. Маслоу обозначает деформации личностно-смысловой сферы как метапатологии [13], которые в свою очередь являются причиной нарушений регуляции деятельности и ведут к «снижению человечности».

Если рассматриваемые деструктивные процессы получают широкое распространение, и реально действующей социальной нормой становится анти- норма (то, что с точки зрения профессии как социального призвания, назначения — неадекватно и аморально), можно говорить уже о социальной опасности.

Библиографический список

Ананьев, Б. Г. Человек как предмет познания [Текст]/ Б. Г. Ананьев. – СПб.: Питер, 2001 — 288 с.
Безносов, С. П. Профессиональная деформация личности [Текст]/ С. П. Безносов. – СПб.: Речь, 2004. — 272 с.
Бодрийяр, Ж. Система вещей [Текст]/ Жан Бодрийяр. — М.: Рудомино, 2001. — 174 с.
Грановская, Р. М. Психологическая защита [Текст]/ Р. М. Грановская. — СПб.: Речь, 2007. – 476 с.
Дмитриева М. А. Психологические факторы профессиональной адаптации [Текст]/ М. А. Дмитриева И Психологическое обеспечение профессиональной деятельности / Под ред. Г. С. Никифорова. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1991. – С. 43-61.
Дружилов, С. А. Профессионализм человека и критерии профессиональной адаптации [Текст]/ С. А. Дружилов // Объединенный научный журнал. – 2003. – № 1.– С. 15-16.
Дружилов, С. А. Профессиональные стили человека и индивидуальный ресурс профессионального развития [Текст]/ С. А. Дружилов // Вопросы гуманитарных наук. – 2003. – № 1 (4). – С. 354-357.
Дружилов, С. А. Психология профессионализма человека: интегративный подход [Текст]/ С. А. Дружилов И Вестник Красноярского государственного университета. Гуманитарные науки. – 2004. – Вып. 6. – С. 170-176.
Дружилов, С. А. Профессиональные деформации и деструкции как следствие искажения психологических моделей профессии и деятельности [Текст]/ С. А. Дружилов // Журнал прикладной психологии. – 2004. – № 2. – С. 56-62.
Дружилов, С. А. Психология становления профессионализма субъекта труда [Текст]/ С. А. Дружилов // Вестник Балтийской педагогической академии. Вып. 65. – СПб.: Изд-во БПА, 2006. – С. 13-17.
Кузьмина, Н. В. Профессионализм личности преподавателя и мастера производственного обучения профтехучилища [Текст]/ Н. В. Кузьмина. – М.: Высшая школа, 1989. – 167 с.
Кузьмина, Н. В. Профессионализм педагогической деятельности [Текст]/ Н. В. Кузьмина, А. А. Реан. – СПб.: изд-во С.-Петерб. ун-та, 1993. – 238 с.
Маслоу, А. Мотивация и личность [Текст]/ А. Маслоу. – СПб.: Евразия, 1999.
Никифоров, Г. С. Психология здоровья [Текст]/ Г. С. Никифоров. – СПб.: Питер, 2003. – 608 с.
Орел, В .Е. Синдром психического выгорания личности [Текст]/ В. Е. Орел. – М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2005. – 330 с.
Платонов, К. К. О системе психологии / [Текст] К. К. Платонов. – М.: Мысль, 1972. – 216 с.
Психология профессионального здоровья [Текст]/ Г. С. Никифоров, А. Г. Маклаков, В. И. Шостак и др.; под ред. Г. С. Никифорова. – СПб.: Речь, 2006. – 480 с.
Разумов, А. Н. Здоровье здорового человека (Основы восстановительной медицины) [Текст]/ А. Н. Разумов, В. А. Пономаренко, В. А. Пискунов. – М.: Медицина. 1996. – 413 с.
Реан, А. А. Психология адаптации личности [Текст]/ А. А. Реан, А. Р. Кудашев, А. А. Баранов. – СПб.: Медицинская пресса, 2002. – 352 с.
Суходольский, Г. В. Основы психологической теории деятельности [Текст]/ Г. В. Суходольский. – 2-е изд. – М.: Изд-во ЛКИ, 2008. – 168 с.
Сыманюк, Э. Э. Психология профессиональных деструкций [Текст]/ Э. Э. Сыманюк, Э. Ф. Зеер. – М.: Академический проект; Деловая книга, 2005. – 240 с.
Фонарев, А. Р. Психологические особенности личностного становления профессионала [Текст]/ А. Р. Фонарев. — М.: Изд-во МПСИ; Воронеж: МОДЭК, 2005. — 560 с.
Фромм, Э. Человек самого для себя [Текст]/ Э. Фромм. – М.: ACT, – 349 с.
Шаталова, Н. И. Деформации трудового поведения работника [Текст]/ Н. И. Шаталова И Социологические исследования. – 2000. – № 7. – С. 26-33.

ПРОФЕССИОНАЛИЗМ ЧЕЛОВЕКА И КРИТЕРИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ АДАПТАЦИИ

Опубликовано 10.07.2018 автором Sergey

Добавить комментарий

Профессионализм и критерии адаптации (PDF-файл)

ПРОФЕССИОНАЛИЗМ ЧЕЛОВЕКА
И КРИТЕРИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ АДАПТАЦИИ

Дружилов С.А.

Ссылка для цитирования: Дружилов С.А. Профессионализм человека и критерии профессиональной адаптации // Объединенный научный журнал. 2003. № 1. С. 15-16.

Скачать PDF-статьи: Профессионализм и критерии адаптации

Профессионализм как интегральное качество человека предполагает его способность выполнять сложную деятельность систематически и на высоком профессиональном уровне в самых разнообразных условиях. Это означает, что если человек является профессионалом, то его деятельность должна быть (по определению) всегда эффективной, надежной и качественной. Но тогда снижение основных объективных показателей (прежде всего, эффективности, качества и надежности), характеризующих деятельность человека-профессионала, свидетельствует о его профессиональной дезадаптации (являющейся, по М.А.Дмитриевой, следствием нарушения динамического равновесия между человеком и профессиональной средой). Это позволило выразить соотношение между эффективностью, профессионализмом и дезадаптацией человека в виде формулы [1]: «Эффективность деятельности» = «Профессионализм» – «Дезадаптация».

Нами было показано, что второе слагаемое, обозначенное как «дезадаптация», имеет психологический смысл противостояния, противодействия человека-профессионала процессам дезадаптации, компенсации действия дезадаптирующих факторов [2]. Результатом профессиональной адаптации является сложившийся у человека индивидуальный стиль, обеспечивающий продуктивное использование внутренних ресурсов для решения профессиональных задач.

Общая эффективность складывается из ее частных составляющих, в качестве критериев которых целесообразно использовать экономические, социальные, психологические и «социально-экологические» показатели [3]. Экономическая составляющая эффективности (Э_э) определяется отношением доходов к затратам при получении полезного результата. Психологическая составляющая (Э_п) определяется соотношением удовлетворенности специалиста и психофизиологической «цены» его деятельности. Социальная составляющая (Э_с) характеризуется соотношением полезного социального результата (это могут быть социальные потребности производственной группы, в котором работает специалист), к социальным издержкам этой группы. «Социально-экологическая» (или «клиентоцентрированная») составляющая (Э_к) характеризует степень ориентации субъекта труда не на сиюминутную выгоду, а на долгосрочные взаимоотношения с потребителем. Общая эффективность (Э_S) определяется аддитивной функцией: Э_S = a_эЭ_э+a_пЭ_п+a_сЭ_с+a_кЭ_к , где a_э, a_с, a_п, a_к — весовые коэффициенты, определяемые, в ряде случаев, стратегией руководства предприятием.

Приведенный подход к анализу профессиональной эффективности через вклад отдельных ее составляющих может быть распространен и на оценку профессиональной адаптации-дезадаптации специалиста. Поскольку каждая из составляющих эффективности деятельности обеспечивается своей подсистемой индивидуальных качеств человека, то можно констатировать, что человек может быть высокоэффективен по одному критерию (например, давать высокую «выработку» по показателю Э_э), малоэффективен по другому критерию (например, по показателю Э_с, характеризующему его «посредственный» вклад в психологическую атмосферу группы) и совершенно неэффективен по какому-то из других критериев (например, проявлять полную неспособность к установлению долгосрочных отношений с клиентами, характеризующуюся низким показателем Э_к). Это означает, что специалист может быть, например, адаптирован к операционально-функциональным компонентам профсреды (обладать необходимыми знаниями, умениями, навыками др.), в то же время проявлять признаки дезадаптации к социальным компонентам профессиональной среды (профсреды), и одновременно быть совершенно неадаптированным к условиям, требующим проявления особых психологических качеств при взаимодействии с клиентами.

При рассмотрении феномена профессиональной адаптации-дезадаптации следует учитывать также следующие два обстоятельства. Первое связано с тем, что профессионал – это человек в целом (и индивид, и субъект деятельности, и личность, и индивидуальность). Соответственно, его профессиональную адаптацию следует рассматривать на различных уровнях: адаптацию индивида – к условиям физической составляющей профсреды; адаптацию личности – к условиям социальной составляющей профсреды; адаптацию субъекта труда – к операционально-функциональным требованиям профессиональной среды. Индивидуальность (как интегральное качество) обеспечивает «смещение акцентов» профессионала на те компоненты деятельности и профессиональные задачи, при выполнении которых человек наиболее успешен. Соответственно, человек как индивидуальность адаптируется путем реализации собственного, индивидуального стиля, который представляют собой интегральное, психическое образование в границах двух полюсов («субъективно удобных» и «неудобных» условий и параметров деятельности).

Снижение частного критерия эффективности говорит о проявлении профессиональной дезадаптациии человека, но лишь в рассматриваемом аспекте. Например, при низкой выработке (Э_э), вызванной возрастным снижением ПВК, свидетельствующей о операционально-функциональной дезадаптации специалиста, человек может демонстрировать высокие показатели социальной (Э_с), клиентоцентрированной (Э_К) и психологической (Э_п) составляющих, а значит, быть профессионально адаптированным. Лишь в случае устойчиво низкой эффективности по каждому из значимых для данного предприятия показателей следует говорить о неадаптированности работника к профессии.

ЛИТЕРАТУРА

Дворцова Е.В. Эффективность деятельности как индикатор вторичной адаптации (научн. руководит. С.А.Дружилов) // Наука и молодежь: Труды региональной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. – Новокузнецк: СибГИУ, 2001. – С.434-435.
Дружилов С.А. Профессионалы и профессионализм в новой реальности: психологические механизмы и проблемы формирования // Сибирь. Философия. Образование / Альманах СО РАО, ИПК, г. Новокузнецк. — 2001. — № 5. – С.45-56.
Дружилов С.А. Критерии эффективности профессионалов в условиях совместной деятельности // Объединенный научный журнал. — 2001. — № 22. – С.44-45.

Предисловие автора к второму изданию книги «Психология профессионализма»

Опубликовано 10.08.2017 автором Sergey

Добавить комментарий

Дружилов С.А. Психология профессионализма. Инженерно-психологический подход. 2-е изд., испр., доп. — Харьков: Гуманитарный Центр, 2017. — 360 с. (ISBN 978-617-7022-82-3)

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

«Мир стареет в былых надеждах,
Но сегодня, как и вчера,
На плечах эту землю держат
И несут на себе Мастера!»

Роберт Рождественский, советский поэт

Часто приходится слышать о том, что нужны профессионалы (на производстве, на транспорте, в медицине, в управлении и т. д.). А что такое профессионал и чем отличается профессионал от непрофессионала, как его создать – вопрос, на который нет однозначного ответа. Уже на бытовом исходят из понимание того, профессионал, в отличие от дилетанта или «любителя» (непрофессионала) выполняет свою работу качественно, является мастером своего дела. Актуальным являются и вопросы формирования профессионализма человека, защиты от профессиональных деформаций, сохранения профессионального здоровья и профессионального долголетия.

В последние годы на смену представлению о выборе человеком какой-то одной профессии и реализации себя в ней приходит идея полипрофессионализма. Ее апологеты считают, что в новых условиях (глобализации и постиндустриального общества) понимание профессионализма включает в себя способность к профессиональной мобильности в соответствие с меняющимися социальными потребностями. Идея «полипрофессионализма» предстает как освоение человеком в течение его жизни не одной, а нескольких профессий. Считается нормой неоднократное (5–7 раз и более; по другим источникам через 2–3 года) добровольное изменение людьми характера их профессиональной деятельности (изменение специальности, профессии, места работы и т.д.). Предполагается, что так сотрудник будет наращивать свою личностную и профессиональную компетенцию, и, как следствие, увеличивает свою мобильность и успешность на рынке труда. Под эту идею – многократной смены профессий, – предполагается строить систему подготовки студентов в вузах, а также систему дополнительного образования. Нам представляется, что «полипрофессиональный» подход можно отнести лишь к относительно простым видам трудовых занятий, не требующих длительного обучения и периода профессионального становления. Либо – к смене специальности внутри профессии. Но и в этом случае возникает проблема репрофессионализации – а это достаточно длительный и сложный процесс.

Объективные изменения в обществе происходящие в последние годы, возникновение новой (социально-экономической, технической и информационной) реальности, не могли не повлиять на воззрения о профессиональной деятельности, профессионалах и профессионализме. Для автора это стало важнейшей причиной подготовки второго, исправленного и дополненного, издания книги.

Поступательное развитие любого общества возможно лишь в том случае, если его основу будут составлять профессионалы. Практическая задача воспитания профессионалов и оказание им помощи в достижении вершин профессионального мастерства стоит перед человечеством на протяжение всей его истории. Каждая эпоха уже имела унаследованные от прошлых поколений и предлагала свои способы подготовки профессионалов. В сложившейся с ситуации, характеризующейся попытками преодоления кризисных явлений в экономике, задача подготовки профессионалов для основных сфер деятельности приобрело особую актуальность.

В то же время мы все чаще сталкиваемся с проявлением профессиональной некомпетентности или непрофессионализма, охватывающего все более широкие сферы жизни человека. Одной из причин этого стало снижение уровня подготовки в вузах, переход от формирования специалистов к подготовке бакалавров. Низкие стартовые возможности затрудняют последующее профессиональное развитие субъекта труда, достижение человеком высот профессионализма. Имеет место депрофессионализация, которой подвергаются не только отдельные люди, но и целые трудовые коллективы и подразделения (производственные, сервисные, обучающие и др.) организаций, предприятий и учреждений.

Стремительный технический прогресс, сопровождающийся широким внедрением информационных технологий, систем автоматизации, повсеместная компьютеризация, – все это привело к существенному изменению не только характера труда людей, но и их жизни в целом. Новая, технически и информационно насыщенная реальность воспринимается как нечто сущее, влияющее на все виды деятельности человека (профессиональной и непрофессиональной).

Новая реальность привела к изменению требований к работнику: упростились его исполнительные действия; компьютерная техника избавила от необходимости поиска и обработки информации; предоставляя алгоритмы для шаблонных решений избавила от необходимости их обдумывания; снизила необходимость в понимании происходящих явлений и процессов, взаимосвязей между ними.

Это в полной мере относится и к сложным, профессиональным видам деятельности, и, – еще в большей степени, – к достаточно простым, непрофессиональным, видам деятельности (обозначаемым в книге как «трудовые занятия»), не требующих длительной профессиональной подготовки. Необходимо признать высокую значимость трудовых занятий, составляющих основу жизнеспособности и жизнедеятельности человека. Именно для таких видов трудовой деятельности «профессионализм» является метафорой достижения человеком высшего мастерства в своем деле. Процитируем в связи с этим фрагмент стихотворения «Молодому мастеру», советского поэта Михаила Дудина (1916-1993 г.):

«Талант, отпущенный по смете, наполнить действием пора / Наполнить действием пора / Все совершенное на свете / Изготовляют мастера»

Основным предметом рассмотрения в книге является профессионализм человека, достигаемый и реализуемый им в профессиональной деятельности – в рамках профессии. Профессии же выкристаллизовываются в результате разделения труда. Любая профессия – это занятие, которому нужно специально учиться, овладевая комплексом специальных теоретических знаний и практических навыков. Профессиональная деятельность является сложной (объективная сложность) и трудной (субъективная сложность) для освоения и выполнения.

В условиях высокой степени автоматизации и компьютеризации исполнительные действия специалиста, выполняющего сложную профессиональную деятельность, уходят на второй план, их доля не велика, по сравнению с внутренними (психическими) процессами умственной переработки информации, планирования. Такая деятельность подобна деятельности шахматиста, в которой немногочисленные действия (ходы шахматными фигурами) являются второстепенными элементами и по сравнению с предшествующим им мыслительным процессом.

В последнее десятилетие, как отмечают А.Н. Костин и Ю.Я. Голиков, происходит значительное усложнение различных видов профессиональной деятельности по управлению техническими объектами. При этом объективная сложность (сложность профессиональных функций) характеризуется доминированием не исполнительных, а поисково-аналитических процессов [Костин А.Н., Голиков Ю.Я. Организационно-процессуальный анализ психической регуляции сложной деятельности. М.: Изд-во ИП РАН, 2014].

Любая сложная профессиональная деятельность в современных условиях имеет психологическое подобие с деятельность операторов по управлению сложной техникой. Поэтому не только при управлении техническими объектами (в операторских профессиях), но и в других профессиях сложность деятельности определяется соотношением между стандартными и непредвиденными ситуациями, а также степенью неопределенности последних.

Понимаемая в таком смысле профессиональная деятельность имеет черты операторской, хорошо изученной в инженерной психологии применительно к системам «человек-техника»; там же наработан обширный теоретический, методический арсенал, методический арсенал. Возникновение новой, информационно и технически насыщенной реальности приводит к расширению сферы и возможностей применения предлагаемого в книге подхода.

Профессионализм рассматривается в книге как особое свойство человека систематически, эффективно, качественно и надежно выполнять сложную (профессиональную) деятельность. Профессионализм человека – это не только достижение им высоких производственных показателей. но и особенности его профессиональной мотивации, системы его устремлений, ценностных ориентаций, смысла труда – того, что составляет профессиональное самосознание.

В процессе работы над вторым изданием книги в текст не только внесены отдельные правки и уточнения, представлено современное видение рассматриваемого предмета с учетом появившихся новых публикаций, но и добавлен новый материал, отсутствовавший в первом издании.

В результате работы над вторым изданием книги в текст были не только внесены отдельные правки и уточнения, но добавлен новый материал, отсутствовавший в первом издании. В главу «Психологическая оценка профессионализма» добавлены отдельные параграфы, в которых рассматриваются стадии профессиональной компетентности, самосознание и уровни профессионализма. Введена отдельная глава «Профессиональные деформации и деструкции как следствие искажения психологических моделей профессии и деятельности», включающая 5 параграфов.

В главе рассматривается ряд тем: профессиональное здоровье человека; психологические аспекты профессиональной адаптации; влияние информационной среды на модель мира человека. Психические состояния человека в труде анализируются в качестве следствия особенностей выполняемой деятельности. Кроме профессиональных деформаций рассматриваются профессиональные деструкции: моббинг в коллективе, профессиональный маргинализм, псевдопрофессионализм, индивидуальная и групповая депрофессионализация.

Общепризнанным является понимание того, что профессионализм имеет уровни, периоды, фазы (стадии) развития, циклы.

В связи с цитируемыми нами выше словами поэтов о Мастерстве, обратим внимание читателя, что исследователи (Е.А. Климов, Э.Ф. Зеер), выделяя ряд последовательных стадии профессионального развития человека, рассматривают стадию профессионального мастерства как высшую стадию периода профессиональной реализации, выше которой, может быть, по Е.А. Климову, еще стадия наставника (см. Главу 2, п. 2.3).

В главе 7 (см. п.7.2) книги предложено рассматривать три основных уровня профессионализма: начальный («учебный»); средний («основной»); высший («оптимальный», или, иначе, уровень «добротного профессионала»). Дополнительный, качественно более высокий уровень, связанный с выходом за пределы деятельности «добротного профессионала», обозначен нами как «уровень мастерства».

Поэтому завершим введение к книге о психологии профессионализма полным текстом стихотворения Роберта Рождественского «О мастерах»:

Мир стареет в былых надеждах,
Но сегодня, как и вчера,
На плечах эту землю держат
И несут на себе Мастера!

Мастера, профессионалы –
Те, что в жизни познать смогли
Щедрость камня, душу металла,
Свежесть формулы, нрав земли.

Мастера, мастаки, умельцы,
Постигающие до глубин
Механизм станка или сердца,
Ход смычка или гул турбин.

Руки вещие простирая
К перекрёсткам звёздных миров,
Время движется Мастерами
И надеется на Мастеров.

К ним взывает нощно и денно.
Только — дьявол её возьми! –
Приблизительность овладела
Торопящимися людьми.

Что-то - учат, о чём-то - знают,
В общем – сеют, в среднем – стригут,
Приблизительно — объясняют,
Относительно — берегут.

Приблизительное уменье –
Как сварганенный наспех дом:
Если даже не мстит немедля,
То обрушивается потом,

Откликается после жёстко,
Все порывы сводит на нет.
Мир погибнет не от обжорства,
Не от козней чужих планет,

Не от засух, не от морозов,
Не от ядерных сверхатак –
Он погибнет, поверив в лозунг
Добродушный: «Сойдёт и так!»

Расползающееся в атмосфере
Из квартир, контор и дворов
Громовое «А нам до фени!»
Наступает на Мастеров.

А они стоят, будто крепости,
В правоте своего труда.
И не могут иначе, и требуются.
Срочно! Спешно! Всюду! Всегда!

ИНЖЕНЕРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ ПРОФЕССИОНАЛИЗМА

Опубликовано 14.01.2017 автором Sergey

Добавить комментарий

Статья написана совместно с доктором психологических наук, профессором Суходольским Геннадием Владимировичем (1934-2008 г.), Почетным профессором СПбГУ; который для меня навсегда останется Учителем, Наставником, высоким примером служения науке.

Ссылка для цитирования:

Дружилов С.А., Суходольский Г.В. Инженерная психология профессионализма // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 6, 2002. Выпуск 3 (№ 22). – С.98-105.

Профессионализм – это свойство человека, работающего умело и результативно. Работа, требующая профессионализма от работника, называется профессиональной, а работник – профессионалом. Профессионализм приобретается в процессе специальной подготовки, либо длительной самостоятельной работы. Уровень профессионализма снижается при перерывах, после сильных перегрузок в работе. Для поддержания и восстановления профессионализма нужны специальные тренировки и реабилитационные процедуры.

Очевидно, что от уровня профессионализма населения зависит благосостояние любой страны. Следовательно, профессионализм и все что с ним связано, требует научного изучения и практического использования. И в этом отношении существенную пользу может оказать инженерная психология.

Научно-практические основы инженерной психологии были заложены в первой половине ХХ столетия в психологии труда и психотехнике [1]. Но к концу 40-х и особенно в начале 50-х годов научно-технический прогресс, интенсифицированный последствиями второй мировой войны, привел к такому уровню сложности и автоматизации технических средств труда, что человек как субъект труда оказался в нечеловеческих условиях функционирования. Практически это привело к авариям и катастрофам, а в науке – к возникновению проблемы «человек и техника» и созданию инженерной психологии [2].

За 40 лет исследований и разработок в отечественной и инженерной психологии были созданы методология, теория и методы, достигнуты значительные практические результаты [3,4]. Однако научно – технический и в целом социальный прогресс привел к распространению условий повлекших за собой создание инженерной психологии на все виды человеческой деятельности, требующей профессионализма. К числу таких условий следует отнести: резкое увеличение темпов социальной жизни, значительный рост информационных потоков и связанной с этим неопределенности, рост гражданских и военных энергетических мощностей: слишком дорогой стала цена ошибок исполнителей и некомпетентных руководителей: Значимо возросло количество и разнообразие экстремальных ситуаций, увеличилась нервно – психическая напряженность субъектов труда: техника стала повсеместно опосредствовать деятельность людей, даже в традиционно гуманитарных сферах занятий. Таким образом, сейчас в любой работе субъект труда оказывается подобен человеку – оператору в человекотехнических системах, изучающихся в инженерной психологии. В связи с этим и представляется возможным и необходимым распространить инженерно – психологический подход на любые профессиональные деятельности и их субъектов – профессионалов [5].

Основные аспекты инженерно – психологического подхода можно свести к следующему. В методологии это системный принцип в сочетании с антропоцентрической, естественно – научной и технико-технологической парадигмами. В теории – это концепции деятельности как целеустремленной открытой системы и человека как субъекта труда, в том числе оператора, в системах деятельностей: концепция информационной и концептуальной моделей деятельности: концепция требований к человеку – профессионалу: концепция обеспечения надежности человека; трансформационная теория обучения концепция экстремальных условий и реабилитации профессионалов после перегрузок; концепция проектирования деятельности и ряд других концепций. В методическом инструментарии – методы профессиографии, профориентации, профотбора, тренажерной и тренинговой подготовки, анализа кривых обучения, алгоритмизации, проектирования эргономической оценки деятельности.

Рассмотрим методологические, теоретические и методические аспекты инженерно – психологического подхода к профессионализму несколько подробнее.

Из – за проблематики, в которой сочетались интересы ученых из гуманитарных, естественных и технических наук, методология, теоретические концепции и методический инструментарий инженерной психологии сформировались под совместным влиянием многих наук.

Системный принцип первоначально относился к определенной целостности и завершенности гуманитарных теорий. В начале ХХ в. он был отнесен к объектам биологических наук, откуда в середине ХХ в. вернулся в философию и был заимствован техническими науками для создания рукотворных сложных систем. Возникла системотехника, с позиции которой в системах «человек-машина», «человек-автомат» и других человекотехнических системах человек является одним из звеньев системы. С такой, техноцентрической, парадигмой не могли согласиться специалисты, изучающие человека. Ведь человек не рукотворен, а техника, как бы сложна и совершенна она ни была, служит орудием человека. Поэтому технику необходимо создавать в расчете на человека как пользователя. В этом суть антропоцентрической парадигмы. Противоречие между техно- и антропоцентрической парадигмами легко пояснить на примере автомашины. Со стороны водитель автомашины воспринимается как звено или элемент автомашинной системы любым инженером. Но тот же инженер как пользователь собственной автомашины воспринимает ее как транспортное средство, а для таксиста она вообще служит средством труда.

Для психологии инженера, которому техника служит предметом труда, техноцентрическая парадигма вполне естественна. Но для инженерного психолога на передний план выступает антропоцентрическая парадигма; техника для человека, а не человек для техники.

Естественно-научная и технико-технологическая парадигма имеют в науках о человеке давнюю историю. В психологии с незапамятных времен развивалось эмпирическое направление с началом экспериментальной психологии и применением математико – статистических методов психология стала по существу наукой естественной, хотя до сих пор числится в числе наук гуманитарных.

Развитие механики как точной науки и создание уникальных механизмов и машин побудило многих мыслителей XVII – XVIII веков распространить идеи машинообразного строения и функционирования на животных и человека. Следы этого сохранились до сих пор в выражениях типа « психологический механизм». Конечно человек не механизм, не машина, и механизмы следовало бы удалить из психологии. Но технико-технологические идеи, созданные в теории информации, технической кибернетике, в проектировании технических систем и изделий, оказались необходимы для создания инженерной психологии.

Системотехническая концепция человекомашинных систем в сочетании с психологической теорией деятельности была преобразована в инженерно-психологическую концепцию метасистемы человеческой деятельности. В отечественную психологию категорию «деятельность» ввел Н.Я. Грот, опубликовавший в 1880 – 1882 годах теорию психических оборотов как замкнутых через среду и через внутренние органы психофизических, психических и психомоторных процессов [6.7]. А 80 лет спустя инженерно-психологически была осмыслена циклическая обработка информации человеком оператором [2]. В дальнейшем под влиянием идей С.Л Рубинштейна, Б.Г. Ананьева, Е.А. Климова была разработана концепция метасистемы человеческой деятельности как системы отношений с Миром, реальным и воображаемым [8].

В биологическом аспекте человек является индивидом, в социальном плане по отношению к людям он выступает как личность, а по отношению к делу – как субъект деятельности. При этом основные типы деятельностей трудовых определяются отношениями человека с природой, другими людьми, техникой, знаковыми системами, художественными образами и божественными силами. Комбинации этих типов создают производные типы сложных отношений, что позволяет моделировать профессии ученых космонавтов, политиков, программистов, режиссеров и священнослужителей. Но человек целостен, его индивидные и личностные свойства синтезированы в индивидуальных проявлениях в качестве субъекта деятельности, специалиста и профессионала.

Концепция профессионала, подобного человеку – оператору, отражает противоречивость функциональных требований и человеческих возможностей. Как оператор человек должен работать машинообразно, подчиняясь причинно-следственным взаимодействиям техники и среды, согласуясь с ожиданиями и действиями других людей. Но человек не может так работать из за принципиальной вариативности своих действий и движений, которая биологически психически и социально обусловлена. Отсюда следует необходимость взаимного приспособления человека ко всем другим компонентам системы деятельности и все проблемы профессионализации людей.

В инженерной психологии под информационной моделью понимается совокупность сигналов от технических средств контроля и управления, позволяющая человеку –оператору воспринимать и оценивать состояния объекта управления, среды и результатов собственных действий. [9]. Но любой человек и без технических опосредствований получает значимую информацию. Поэтому общее понятие информационной модели можно сформулировать так; информационная модель — это совокупность информации, получаемой разными способами профессионалом для осуществления деятельности с желаемыми результатами.

Под концептуальной моделью в отличие от модели информационной, первоначально понимали некое психическое образование. Затем концептуальная модель была лаконично определена А.А. Крыловым как образно – понятийная модель деятельности [10], а позже А.И. Галактионов выяснил иерархическое строение этой модели [11,12]. Таким образом, можно заключить, что ибо концептуальной моделью понимается образно — понятийно – действенная модель, в которой содержатся последовательно сформированные и взаимосвязанные технико-технологическая, причинно следственная, информационно – признаковая, алгоритмическая, интегрально – образная подмодели.

Трансформационная теория обучения, предложенная Б.Ф. Вендой [13], по нашему мнению объясняет последовательность формирования частей концептуальной модели. Суть этой теории состоит в том, что по мере профессионализации человека достигнутые уровни знаний и умений трансформируются в более высокие уровни. Трансформации перемежаются периодами стабилизации, а при затруднениях происходит возврат на предыдущие уровни.

Не только техника, но любая профессиональная деятельность требует от человека-деятеля особых свойств. Как индивид он должен обладать значительной нервно психической устойчивостью, иметь высокий уровень развития общих и специальных способностей. Как личности ему необходимы ответственность, настойчивость, обстоятельность, неторопливость, но оперативность. Как субъект деятельности он должен иметь концептуальную модель, достаточно полную для решения большинства задач, известных профессиональному сообществу, или ему самому. Для коллективной деятельности каждый из ее субъектов должен быть психологически совместим с сотрудниками и в концептуальной модели иметь знания и умения, необходимые для деловых взаимодействий с ними.

Конечно, и человек предъявляет требования к технике и профессиональному труду в целом. Техника должна быть рассчитана на человека, а труд – социально востребован, интересен, немонотонен, в меру разнообразен и напряжен, но не слишком тяжел; должен обеспечивать материальные блага и престижный материальный статус. В этом суть инженерно – психологической концепции гуманизации профессионального труда.

Думается, что ради гуманизации труда возникла идея о необходимости проектировать в расчете на человека не только технику, но деятельность в целом: рабочие места и помещения, физико-химический и социальный микроклимат, одежду, должностные обязанности и права, инструкции по эксплуатации, программы профотбора, обучения, тренажерной подготовки и психологических тренингов. В этом и состоит концепция проектирования деятельности. Ее практическая реализация в полной мере осуществляется, пожалуй, только в авиационно-космических приложениях, а в остальном задерживается из-за того, что большинство сложных деятельностей инженерно-психологически не изучается.

Проблема надежности, возникшая в технике, была распространена на человека в системах труда, где надежность оценивается вероятностью безотказной , безошибочной и своевременной работы всех элементов системы [14]. Но экспериментально установлено, что высокая надежность человека достигается лишь при условии достаточного времени на работу, а при дефиците времени снижается, иногда значительно. Исследованиями Г.С. Никифорова установлено, что надежность человека психологически обеспечивается специальным самоконтролемподтверждающим правильность и выявляющем ошибочность действий. На самоконтроль затрачивается определенное время. Поэтому при дефиците времени человек вынужденно ускоряет свою работу за счет сокращения самоконтроля, что и снижает надежность [15]

Особенно снижает надежность, эффективность и качество профессиональной работы, экстремальные условия, к которым относятся дефицит времени, информации, различного рода помехи, высокая ответственность за результаты, опасность для благосостояния и самой жизни. Например, у подводников после длительного автономного плавания и сотрудников ОМОН МВД РФ после участия в боевых действиях наблюдаются серьезные — нервно психические нарушения (от 40% до 96% от нормы), причем у омоновцев нарушения более выражены [16, c135]. Поэтому и необходима психофизиологическая и даже медикаментозная реабилитация кадров.

Методы профессиографии начали формироваться еще в начале 20 века в психотехнике, но интенсивное развитие получили в 60 – 70-х годах, причем главным образом применительно к профориентации молодежи на рабочие профессии [17, 18]. Но стали появляться профессиографические исследования самой деятельности, инициированные развитием инженерной психологии [19 - 23]. Основная направленность профессиографических методов заключалась в выявлении тех особенностей предмета, условий и организации труда, которым должны соответствовать интересы и возможности человека. Инструментом служили наблюдения, анкетирование, опросы специалистов, трудовой метод, а результатом – гуманитарные описания профессий [24] и так называемые профессиограммы и психограммы, то есть перечни особенностей профессии и требуемых психических свойств [25].

Методы профессионального отбора – медицинского, психофизиологического, психологического – при всем их многообразии сочетают в себе органолептические, аппаратурные и психодиагностические методики, с помощью которых выявляются и качественно – количественно оцениваются уровни индивидуальных, личностных и субъектных профессионально – важных качеств людей для обучения, приема на работу, подбора на особые задания или для других целей [26, 27, 28].

В результате профессионального обучения первоначальные индивидные, личностные и субъектные свойства человека должны быть развиты и адаптированы к содержательно – предметной и процессуально – технологической сторонам профессии [29, 30]. Иначе говоря, у обучаемых должна быть сформирована концептуальная модель для практического решения конкретных профессиональных задач. Но это недостижимо в условиях вуза из-за невозможности моделировать реальные условия и ситуации конкретной профессиональной работы, разнообразие которых в рамках одной и той же профессии зависит от культурно – исторических, социально – экономических, научно – технических и других причин. Так, режиссер – постановщик зависим от культурных тенденций в обществе, возможностей труппы и принимающего театра. Летчик летает на весьма разных типах самолетов. А операторы атомных электростанций управляют энергоблоками разной мощности, сильно отличающимися сложностью контроля и управления. К тому же многие серьезные аварийные ситуации настолько редки, маловероятны либо вообще непрогнозируемы, что заранее к ним подготовиться нельзя. Не случайно в космонавтике, энергетике и других сферах профессионализма появились понятия о штатных и нештатных задачах. Научить решать первые можно, а вторые нельзя. И человек – профессионал должен самостоятельно решать нештатные задачи за счет наличных знаний и умений. Иначе – авария, катастрофы, гибель людей или менее очевидные, но весьма вредные социально – политические, экономические и культурные последствия.

Четверть столетия назад один из авторов этой статьи, проведя исследования на блочном щите управления энергоблока одной из атомных электростанций, видел кубинских стажеров, которым нужно было освоить управление такими же энергоблоками. Но в нормальном режиме эксплуатации процессами управляла автоматика, а операторы блочного щита лишь изредка проверяли показания записывающей аппаратуры. Так что наблюдать было нечего, и ничему таким путем научиться, конечно, нельзя.

Выход из противоречия между требованиями к профессионализму людей и возможностями профессиональной подготовки, не без помощи инженерной психологии, был найден в методах и практике тренажерной подготовки профессионалов. Первоначально попытались использовать так называемые «психологические» тренажеры , моделирующие на элементарном тестовом материале некоторые функции профессионала и развивающие процессы восприятия , памяти, внимания, оперативного мышления, сенсомоторных координаций. Но перенос умений и навыков на реальную сложную деятельность оказался неэффективен. И в дальнейшем стали создавать специальные тренажеры для каждого типа человеко-технических систем, на которых обучали профессионалов и поддерживали необходимый уровень профессионализма после перерывов в работе, а также проводили реабилитационные мероприятия после аварий, фрустрирующих любого профессионала как человека.

Именно с помощью специальных тренажеров был создан метод анализа кривых обучения, позволяющий экспериментально выявить иерархическое строение концептуальной модели деятельности, последовательность формирования и функционирования этой модели при обучении решений профессиональных задач [12]. Суть метода состоит в том, что кривая, выражающая зависимость любого показателя научения человека от числа тренировочных задач (из определенного класса) содержит до пяти «плато» вместо одного, на котором традиционно считали обучение законченным. Каждое плато предваряется резкими колебаниями кривой, отражающими перестройку концептуальной модели, в ходе которой последовательно формируются технико-технологический, причинно – следственный, информационно–признаковый, алгоритмический и интегрально – образный компоненты модели. Таким образом, метод анализа кривых обучения служит для контроля достаточности тренировок. А их может быть много, – 100 и более решаемых задач. Но в практической работе задач гораздо больше – многие сотни и тысячи в деятельности летчиков, космонавтов, оперативного персонала энергоблоков, режиссеров, политиков и других профессионалов.

Так как алгоритмическая часть концептуальной модели формируется в результате синтеза технико-технологической, причинно – следственной, информационно – признаковой частей и служит основой для формирования интегральных образов, то именно на усвоении алгоритмов работы следует базировать подготовку профессионалов [31].

Идея алгоритмизации управления, первоначально выдвинутая математиками [32], была сразу же воспринята в инженерной психологии [33, 34], педагогике [35] и системотехнике [36]. На этой основе были разработаны концепция и методы алгоритмического анализа и синтеза моделей деятельности [37]. Главная мысль концепции состоит в том, что человек работает не по машинным, а по особым, вариативно – стохастическим алгоритмам; причем деятельность представима не одним, а множеством алгоритмов, образующих сложные иерархические алгоритмические структуры. Соответственно этому для алгоритмизации деятельности предложены специальные операции обобщений и соединений алгоритмов в алгоритмические структуры, адекватные профессиональному содержанию и стохастическим условиям работы профессионалов [38]. Поясним проектирование стохастического алгоритма простым примером.

Преподаватель на зачете по одному из учебных примеров задает вопросы, а учащимся отвечает на них правильно либо ошибочно. После двух правильных ответов ставится зачет, а после двух ошибочных – не ставится. В случае одного верного и одного ошибочного ответа на два вопроса создается неопределенность, для преодоления которой преподаватель вынужден задать третий вопрос. Зачет вновь ставится при двух верных ответах и не ставится при двух неправильных ответах при трех возможных. Таким образом преподавателю необходимо и достаточно задавать учащемуся два или три вопроса для оценки уровня готовности или неготовности по предмету, а не устраивать длительное собеседование, как это нередко бывает. Заметим, что здесь всего 6 вариантов алгоритма (2 из двух и 4 из трех вопросов и ответов). Подсчитав после окончания зачета частоты этих вариантов, получаем эмпирическую реализацию алгоритма и оцениваем в альтернативной форме уровень знаний по предмету на курсе или в группе обучаемых [39, c. 295].

Профессиональные деятельности до сих пор проектируются методами системотехники, причем сначала проектируют технику, а «под нее» алгоритмируется работа человека [40]. Таким путем ни гуманизации техники ни труда в целом достичь нельзя. Необходимо уже на этапе технического предложения разрабатывать описательные, приближенные алгоритмические структуры будущей деятельности профессионалов, оценивать сложность и другие значимые особенности техники, технологии и организации работы. Для групповой деятельности особенно важно проектировать взаимодействия персонала [41], а также должностные и эксплуатационные инструкции, в которых регламентированы обязанности и права, указано четко, в каких условиях, где, когда, что и как, в каком темпе, с кем нужно делать, чего делать нельзя и какие результаты должны быть получены. Заметим, что для воспитания приемов техники безопасности человеку надо не плакаты показывать, а на тренажере демонстрировать, что получается при нарушении правил действий или поведения. В концептуальной модели должны быть сформированы образно-понятийно-действенные блоки, соответствующие возможным авариям и другим последствиям запрещенных действий и поступков.

Оценку деятельности традиционно выполняют экспертными методами. При этом необходимы группы экспертов, приемы согласования мнений, и все равно оценки часто неверны или предвзяты. Многочисленность, сокрытость от наблюдения, или неизвестность всех параметров деятельности служат причинами ошибок и разнобоя в экспертных мнениях. Чтобы избежать неполноты и ошибок в оценках и ограничится одним или двумя экспертами, в инженерной психологии разработан метод эргономической квалиметрии системы деятельности. Суть метода в том, чтобы экспертным путем либо в результате специальных исследований составить перечень существенных характеристик деятельности, эксплуатировать их признаки, задать шкалы первичных оценок и процедуры получения оценок производных и интегральных, причем нормированных для интерпретации как вероятностей выполнения в проекте или самой деятельности профессиональных требований к эффективности, качеству и надежности [42]. Думается, что метод квалиметрической оценки при инженерно-психологическом подходе может быть адаптирован к любым профессиям и профессионалам.

Климов Е. А., Носкова О. Г. История психологии труда в России. Учеб. пособие. М., 1992.
Ломов Б. Ф. Человек и техника: Очерки инженерной психологии. Л., 1963.
Бодров В. А. Отечественной инженерной психологии – 40 лет. // Психол. журнал, 1999, №2. С. 5 – 20.
Крылов А. А. Инженерная психология в становлении современной отечественной психологии // Ананьевские чтения. Тезисы научно-практической конференции 26-28 окт. 1999 г. / Под общ. Ред. А. А. Крылова. СПб., 1999. С. 4-5.
Дружилов С. А. Психология профессионализма: Инженерно-психологические аспекты. Учеб. Пособие. Новокузнецк, 2000.
Грот Н. Я. Психология чувствований. СПб., 1879-1880.
Грот Н. Я. К вопросу о реформе логики. Опыт новой теории умственных процессов. Лейпциг,1882.
Суходольский Г. В. Метапсихология как новый подход к пониманию научной психологии. Вiсник Харкiвъского Унiверситету, № 498, Харкiв, 2000 – С. 140-143.
Крылов А. А. Человек в автоматизированных системах управления. Л., 1972.
Крылов А. А. Организация информационного управляющего процесса в системе мозга // Методология исследований по инженерной психологии и психологии труда / Под ред. А. А. Крылова. В 2 ч., Ч. 2., Л., 1975.
Галактионов А. И. Основы инженерно-психологического проектирования АСУТП. М., 1978.
Галактионов А. И., Янушкин В. Н. Исследование и практическое использование кривых обучения операторов. // Психологические факторы операторской деятельности /Под ред. А. И. Галактионова, В. Ф. Венды, В.А. Вавилова. М., 1988. С. 25-36.
Венда В. Ф. Фундаментальные проблемы, законы и методы оптимизации систем «человек-машина-среда» //Системный подход в инженерной психологии и психологии труда./ Под ред. В. А. Бодрова, В. Ф. Венды. М., 1982. С. 16-33.
Губинский А. И. Надежность и качество эргатических систем. Л., 1982.
Никифоров Г. С. Самоконтроль как механизм надежности человека-оператора. Л., 1977.
Рыбников В. Ю. Психологическое прогнозирование надежности деятельности и коррекция дезадаптивных состояний специалистов экстремального профиля. СПб., 2000.
Платонов К.К. Профессиография : Ее задачи и методы работы // Соц. труд, 1971, № 4. С. 74-79.
Галкина О. И., Каверина Р. Д., Климов Е. А. и др. Информационная система «Профориентация» / Под ред. Е. А. Климова., Л., 1972.
Геллерштейн С. Г. Психологическийанализ трудовой деятельности в свете задач инженерной психологии // Проблемы инженерной психологии. В.1., М., 1968. С. 156-161.
Кузмина Н. В. Методы исследования педагогической деятельности. Л., 1970.
Дымерский В. Я. Системный подход и психологический анализ водительской деятельности // Исследование и формирование навыков управления движущимися машинами. М., 1976. С. 7-78.
Шадриков В. Д. Психологический анализ деятельности. Ярославль, 1979.
Иванова Е. М. Основы психологического изучения профессиональной деятельности. М., 1987.
Климов Е. А. Как выбирать профессию: кн. для учащихся ст. классов средн. шк. – 2-е изд., доп. и дораб., М., 1990.
Дмитриева М. А. Цели профессиографии и структура профессиогаммы. // Методология исследований по инженерной психологии и психологии труда / Под ред. А. А. Крылова. В 24. Ч. 1., Л., 1974. С. 12 – 18.
Бодров В. А. и др. Психологический отбор летчиков и космонавтов. М., 1984.
Рыбников В. Ю. Психодиагностические методики оценки профессионально важных качеств личного состава ВМФ. М., 1991.
Марищук В. Л. Методики психодиагностика в спорте. М., 1984.
Шадриков В. Д. Проблемы системогенеза профессиональности деятельности. М., 1982.
Решетова З. А. Психологические основы профессионального обучения. М., 1985.
Чачко А. Г. Подготовка операторов энергоблоков: Алгоритмический подход. М., 1986.
Ляпунов А. А., Шестопал Г. А. Об алгоритмическом описании процессов управления. // Математическое просвещение. В. 2., М., 1957. С. 81 – 95.
Пушкин В. Н. Некоторые вопросы психологии управления производственным процессом на железнодорожном транспорте. //Вопр. психол., 1959, №3. С. 66 – 77.
Зараковский Г. М. Психофизический анализ трудовой деятельности. М., 1966.
Ланда Л. Н. Алгоритмизация в обучении. М., 1966.
Куник В. Т. Алгоритмизация объектов управления. Киев. 1968.
Суходольский Г. В. Структурно-алгоритмический анализ и синтез деятельности. Л., 1976.
Суходольский Г. В. Введение в математико-психологическую теорию деятельности. СПб., 1998.
Суходольский Г. В. Математическая психология. СПб., 1997.
Прохоров А. И., Смирнов Б. А., Хохлов Е. М. и др. Инженерно-психологическое проектирование АСУ / Под ред. А. И. Прохорова. Киев. 1973.
Суходольский Г. В., Шмелева И. А. Проектирование групповой деятельности операторов // Практикум по инженерной психологии и психологии труда. Л., 1983.
Ковалев Ю. Т., Суходольский Г. В. Эргономическая квалиметрия СЧМ // Эффективность, качество и надежность систем «человек-техника» / Под ред. А. И. Губинского. М., 1984.

Summary:

Druzhilov S.A., Sukhodolsky G.V. Engineering psychology of professionalism. The professionalism is the skill of the man well to work. For the complicated work is useful if the man-professional work as the man-operator in the man-machine system. So operational work is investigated in the engineering psychology. This article contain the foundations of the engineering-psychological methodology, theory and methods in applications for the professionalism of the man.

Психология безопасности и электробезопасности инженера

Опубликовано 07.06.2015 автором Sergey

Добавить комментарий

ПСИХОЛОГИЯ БЕЗОПАСНОСТИ И ЭЛЕКТРОБЕЗОПАСНОСТИ

Глава из монографии:
Дружилов С.А. ОСНОВЫ ПСИХОЛОГИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНЖЕНЕРОВ-ЭЛЕКТРИКОВ. — М.: Академия Естествознания, 2010. — 119 с., 10 рис., библ. 74 наимен.
ISBN 978-5-91327-110-5

Различные исследователи указывают, что вина человека может быть констатирована в 60-90% несчастных случаев. При этом человека принято считать виновником, если его действия (или бездействие) явились непосредственной причиной происшествия. Однако необходимо учитывать, что эту технику создал человек (возможно, с нарушением требований технологии) и готовил эту технику к эксплуатации тоже человек (скорее всего, с нарушением правил подготовки). Поэтому подобные случаи также можно отнести за счет человеческого фактора. Таким образом, имеется целый ряд объективных и субъективных факторов возникновения несчастных случаев по вине человека

Объективные и субъективные причины несчастных случаев на производстве

Замечено, что разные категории работников промышленного предприятия имеют разное представление о причинах нарушений Правил производства работ (ППР) и Правил техники безопасности (ПТБ). Выборочный опрос, проведенный среди рабочих, инженеров по технике безопасности (ТБ) и начальников цехов Первоуральского новотрубного завода, выявил следующую ситуацию [Балаев, 1989].

Около 50% опрошенных рабочих считают свою работу опасной, и этим объясняют частые травмы и несчастные случаи. Начальники цехов не разделяют этой точки зрения. Они думают, что причиной травм нередко выступает стремление показать свою храбрость (80%) и склонность к риску (40%). Инженеры по ТБ главную причину производственных травм и несчастных случаев определяют как нарушение ППР и ПТБ (80%).

Приблизительно 50% рабочих в качестве самой главной и наиболее частой причины, ведущей к нарушению инструкций ТБ, выделяют плохую организацию труда, неисправность технологического оборудования. Эту же точку зрения поддерживают и инженеры по ТБ. Кроме того, последние отмечают, что в условиях спешки и штурмовщины резко повышается вероятность несчастных случаев. Начальники цехов акцентируют внимание на несовершенство техники и средств защиты.

Около 50% рабочих считают весьма серьезными причинами травм и несчастных случаев плохое настроение, утомление, конфликты в коллективе, невнимательное отношение руководителей к подчиненным, неудовлетворительный психологический климат. Начальники цехов в большинстве своем (90%) выделяют и такие причины, как недостаточный контроль выполнения требований ТБ со стороны соответствующих служб, отсутствие системы стимулирования за безопасный труд, плохое обучение безопасному труду, быстрое забывание рабочими инструкций по ТБ. Инженеры по ТБ указывают на недостаточные полномочия отделов охраны труда, неэффективное поощрение безопасного труда, недостаточно эффективную его пропаганду, умышленное сокрытие нарушений.

Таким образом, имеют место явные противоречия мнений и интересов среди трех указанных категорий субъектов труда, выявляющиеся при объяснении причин нарушения требований ТБ и возникновения травматизма на производстве. А на острие этих противоречий мнений и интересов неизменно оказывается мастер производственного участка. Мастеру приходится самостоятельно разрешать болезненную проблему – проблему противоречия между материальными интересами (в виде заработка) рабочих и безопасностью их труда.

В тех же исследованиях рабочие отмечали, что в ряде случаев безопасный труд становится материально невыгодным, строгое соблюдение правил ТБ может привести к снижению их заработка. Начальники цехов (все 100%) подтвердили, что точное соблюдение требований ТБ в отдельных случаях несколько снижает заработок рабочего. Инженеры по ТБ никак не выразили своего отношения к проблеме противоречий между соблюдением правил безопасного труда и уровнем заработной платы.

Обращаем внимание на сложившееся отношение различных субъектов деятельности к мерам воздействия на виновников нарушения правил ТБ, выявленное в том же исследовании.

Большинство рабочих считает, что в случае несоблюдения требований ТБ должны быть наказаны прямые и косвенные виновники, а также их начальники или те, кто своими требованиями способствовал нарушению соответствующих норм и правил.

Предложения инженеров по ТБ следующие: улучшить обучение и воспитание рабочих, наказывая в первую очередь за несоблюдение требований ТБ самих пострадавших (80%), во вторую очередь – начальника цеха и мастера (20%).

Начальники цехов также предлагают наказывать непосредственного нарушителя безопасности труда независимо от причин, спровоцировавших нарушение, а также мастера.

И здесь мы видим, что мастер – это человек, который не только принимает решения, но и в любом случае несет ответственность за результаты своих действий и действий подчиненных.

Результаты опросов специалистов позволили выстроить цепочку потенциальных причин и виновников аварий и несчастных случаев на производстве. В качестве таковых обычно выступают:

– инженер-конструктор, создавший несовершенную технику;
– механик или электрик, плохо выполнивший ее профилактику;
– рабочий, который допустил нарушение инструкций ТБ;
– нормировщик, если он резко повысил нормы выработки вне всякой связи с инструкцией по ТБ;
– руководитель, установивший нереальный срок для выполнения задания;
– инженер по ТБ, составивший чрезмерно большое число инструкций или недостаточно грамотно сформулировавший их;
– отдел охраны труда и ТБ, без должного внимания относящийся к обучению рабочих и руководителей;
– мастер участка, не четко сформулировавший задание и не обеспечивший безопасное выполнение работы;
– неэффективная система стимулирования безопасной работы;
– условия труда, провоцирующие несоблюдение требований ТБ;
– неблагоприятная психологическая атмосфера в рабочем коллективе;
– низкий уровень организации труда;
– элементарная недисциплинированность исполнителя;
– внепроизводственные факторы (взаимоотношение в семье и др.).

Возникновение несчастных случаев, как правило, связано с поведением человека в экстремальным условиях. Работа в установках высокого напряжения связана с опасностью поражения электрическим током, что приближает условия труда специалистов-электриков к экстремальным. В экстремальных (или приближенных к ним аварийных) ситуациях значительно повышается психическое напряжение, возникают другие негативные психологические состояния, затрудняющие адекватное реагирование человека на аварийную ситуацию.

Таким образом, возникновение тех или иных негативных праксических состояний связано с взаимодействием двух групп наиболее значимых факторов. С одной стороны, — это вид ситуации; с другой стороны — это тип поведения человека в данной конкретной ситуации. Речь идет о типе реагирования (рационального, — на основе знаний и умений, или эмоционального) специалиста на производственную ситуацию, или, в общем случае, о степени готовности человека к той или иной ситуации. При анализе условий труда, продуцирующих те или иные психологические состояния, выделяют три вида ситуаций:

1) Внезапные, неожиданные для человека ситуации, требующие срочной мобилизации всех его сил и средств.
2) Стандартные, стереотипные ситуации, позволяющие реагировать мгновенно, точно и без лишних усилий.
3) Ситуации, предвосхищаемые работником заранее и ожидаемые им задолго до наступления события.

Ниже, в таблице приводится анализ взаимосвязи между условиями труда, степенью готовности человека к активным действиям и психологическими состояниями человека в труде.

Таблица – Отрицательные праксические состояния как следствие
«неготовности» человека к работе

	Ситуации
Психологические состояния	Внезапная, неожиданная	Стереотипная, стандартная	Ожидаемая, прогнозируемая
Поведение на основе знаний, умений, навыков	Психическая напряженсность	Отсутствие мотивации	Психическое утомление
Эмоциональное, чувственное реагирование	Эмоциональный стресс	Монотония	Тревожность

Поведение человека в экстремальных условиях является проявлением и результатом психологической готовности человека к деятельности. Психологическая готовность имеет две стороны:

а) общая, длительная готовность – обеспечивается ранее приобретенными установками, знаниями, навыками, мотивами труда;
б) ситуативная готовность – это динамическое целостное состояние личности, внутренняя настроенность на определенное поведение, мобилизованность всех сил на активные и целесообразные действия.

Можно выделить следующие компоненты психологической готовности человека к активным действиям в неожиданных ситуациях:

1) Мотивационные (потребность успешно выполнить деятельность, стремление добиваться успеха).
2) Познавательные (понимание профессиональной задачи, знание средств достижения цели, представление о вероятных изменениях обстоятельств).
3) Эмоциональные (чувство ответственности, воодушевление, уверенность в успехе).
4) Волевые.

Таким образом, готовность специалиста к успешным действиям в аварийных ситуациях, складывается из:

– личностных особенностей специалиста;
– уровня подготовленности специалиста;
– полноты информации о случившемся;
– наличии времени и средств для ликвидации аварийной ситуации;
– наличии информации об эффективности принимаемых мер.

На эффективность поведения человека в экстремальных ситуациях оказывают влияние следующие четыре группы факторов:

а) Биологические факторы. К ним относятсябезусловные рефлексы, связанные с самосохранением организма, темперамент, конституционные характеристики и т.д.
б) Психофизиологические свойства и состояния человека. Имеются в виду такие свойства, которые проявляются в чувствительности анализаторов к обнаружению сигналов опасности. На поведение человека в опасной ситуации оказывают влияние и его психические состояния. Так состояния тревоги обычно способствует более быстрому обнаружению опасности. Состояние же психического утомления снижает возможность человека к обнаружению опасности и противодействия ей.
в) Профессиональные качества и опыт специалиста. Здесь преимущество отдается не столько навыкам и умениям по достижению трудовой цели, сколько навыкам и умениям решать задачи деятельности безопасно.
г) Мотивация к труду и к его безопасности (направленность личности на безопасный труд).

Исходя из названных выше факторов, оказывающих влияние на эффективность саморегуляции поведения человека в экстремальных ситуациях, можно выделить следующие показатели предрасположенности к опасности:

1) эмоциональные свойства темперамента, в частности, эмоциональная неуравновешенность;
2) низкие показатели характеристик внимания (его концентрации, распределения, переключаемости);
3) недостаточная сенсорно-моторная координация;
4) низкая физическая и психическая выносливость;
5) чрезмерно высокая (или очень низкая) склонность к риску;
6) предрасположенность к «опасному» поведению как следствие высокой психической напряженности (вызванной, например, неясностью задания, страхом «недостижения» требуемого результата и т.д.;
7) предрасположенность к неадекватно «опасному» поведению зачастую можно обнаружить в том, как субъект воспринимает задачу, в какой мере он устремлен к достижению цели и насколько реальным он считает возникновение несчастного случая.

Рассмотрим влияние на производственный травматизм пола, возраста, а также социально-психологических качеств работника. Замечено, что несчастные случаи с женщинами на производстве происходят реже, чем с мужчинами. Они точнее выполняют предписания по безопасности труда в электроустановках, стремятся избегать работать в опасных ситуациях. Таким образом, «преимущество» женщин-электриков при работе в действующих электроустановках заключается в том, что они реже создают опасную ситуацию. «Преимущество» мужчин-электриков – в том, что они способны скорее избегать несчастных случаев в уже возникших опасных ситуациях.

Статистика свидетельствует, что среди пострадавших от несчастных случаев на производстве преобладают молодые люди в возрасте до 25 лет (первый пик травматизма). Однако, по нашему мнению, целесообразно соотносить травматизм не столько с возрастом, сколько со стажем работы. Не какие-то свойства, присущие молодым, а отсутствие опыта, необходимых знаний, навыков, умений чаще всего приводит к травмам.

В этом отношении 22-х летний молодой специалист, выпускник вуза, бакалавр или инженер-электрик, с большей вероятностью может быть отнесен к «группе риска», чем его ровесник, закончивший после школы ПТУ и работающий в том же цехе.

Однако при профессиональном стаже примерно 5 лет отмечается второй пик числа несчастных случаев, причиной которого является неосмотрительность. Развитие профессиональных навыков рабочего, накопленный опыт работы без травм повышает уверенность в своих силах, создает ощущение, что ему «все по плечу». Это часто приводит к снижению осмотрительности, ослабляет профессиональную бдительность электрика. Данное явление получило название «вторичной беспечности». Одной из действенных мер профилактики вторичной беспечности служит более строгий контроль в отношении рабочих со стажем около 5 лет со стороны руководства.

Анализируя влияние социально-психологических качеств работников на частоту производственного травматизма, можно отметить следующее факторы. Чрезмерная самоуверенность, неуважение к коллегам, недостаточная эмоциональная чувствительность к другим людям, повышенное чувство независимости и самодостаточности, агрессивность по отношению к другим людям — вот те качества, которые усиливают предрасположенность к несчастным случаям на большинстве производств. С другой стороны, подмечено, что специалисты, проявляющие лидирующие свойства, имеют меньшее число несчастных случаев и производственных травм.

Особенности применения административных воздействий к рабочим, имеющим слабый тип нервной системы.

Замечено, что у электриков, имеющих слабый тип нервной системы, больший удельный вес в мотивации к безопасной работе имеют социальные аспекты, связанные с угрозой административного наказания.

В 1976 г. эстонскими психологами было проведено исследование деятельности электриков высоковольтных сетей, отличающейся, как известно, особенно высокой опасностью. Обнаружено, что число нарушений правил ТБ и наказаний за это у электриков с более слабым типом нервной системы и повышенным невротизмом примерно в два раза меньше, чем у электриков с сильной нервной системой и низким уровнем невротизма [Котик, 1981]. Получалось, что хотя электрики слабого и невротического типа редко социально наказывались за нарушения (а именно у этой группы электриков доминирует социальный аспект мотивации), они все же больше боялись таких наказаний, чем те, кто наказывался часто.

Рекомендации, вытекающие из результатов исследования: К рабочим, отличающимся более слабой нервной системой, повышенным невротизмом и тревожностью, служебные наказания за нарушения правил ТБ следует применять особенно осмотрительно. Люди такого типа больше других стремятся избежать неудачи и именно таких наказаний, они особенно чувствительны к административным и общественным порицаниям. Поэтому подобные наказания с большой вероятностью могут вызвать негативный результат (дистресс, срыв деятельности).

Задача инженера, руководителя любого уровня – так организовать труд, чтобы он был эффективным. Эффективный труд – это труд не только высокопроизводительный, но и не наносящий ущерба физическому и психическому здоровью людей. Следовательно, работа по обеспечению безопасности — необходимая составная часть работы любого руководителя, специалиста высшей квалификации.

Влияние мотивации на безопасность деятельности

Среди социально-психологических качеств, влияющих на безопасность труда, мотивация занимает, пожалуй, самое важное место. Известно, что игнорирование норм (правил) безопасности чревато для рабочего следующими возможными последствиями:

а) получением физического ущерба (здоровью, болевого воздействия);
б) получением социального ущерба (наказание).

Рассмотрим, каково же соотношение их удельного веса в мотивах безопасной работы.

Примечание: полнотекстового изложение материала этого параграфа, включая рисунки, перейдите по ссылке (кликните мышкой) на параграф на сайте издательства

Под влиянием чрезмерной мотивации (так называемой перемотивации) может нарушаться адекватность восприятия специалистом реальной ситуации. Под влиянием очень сильной мотивации событие, которое является нежелательным (например, опасная производственная ситуация), кажется менее вероятным. С другой стороны, чем сильнее мотив к достижению значимой для субъекта цели, тем больше угроза ее недостижения. В частности, закон Йеркса-Додсона гласит, что деятельность не достигает успеха, когда человек чего-то совсем не хочет, или хочет этого чрезмерно.

Рассмотрим мотивы производственного труда и их взаимосвязь. Исследователи пришли к заключению, что в труде проявляются следующие пять основных мотивов: выгода, безопасность, удобство, удовлетворенность и нивелирование в трудовом коллективе. Остановимся отдельно на каждом из них.

Мотив выгоды заключается в получении вознаграждения за результаты труда. В понятие выгоды включается и материальная выгода (заработная плата, премиальные), и социальная выгода (престиж, самоутверждение, профессиональная гордость). Наличие явно выраженной связи между фактическими результатами труда и полученными при этом выгодами, как показывают исследования, усиливают силу мотива выгоды. В этом смысле важно, чтобы рабочих систематически и своевременно информировали о результатах их труда.

Мотив безопасности проявляется в стремлении избегать опасности, возникающие в процессе труда. Под опасностью здесь понимается не только возможность физических повреждений, угрожающих здоровью и жизни рабочего, но и материальные опасности (связанные с поломкой техники, лишением премии, снижением разряда, понижением в должности), а также опасности общественного порядка (административные наказания, потеря уважения, авторитета и пр.).

Мотив удобства проявляется в стремлении выбрать более легкий способ выполнения задания, при котором требуются меньшие энергетические затраты, меньшее психическое напряжение. Такими способами обычно оказываются не те, которые объективно являются самыми простыми, а те, для выполнения которых у человека выработаны навыки. Способы, которыми рабочий лучше владеет, обычно являются и более желаемыми для него. Особенно неудобными оказываются те элементы и приемы труда, которые представляются рабочему ненужными и противоречат сложившимся у него навыкам.

Так, порой средство индивидуальной защиты, без которого, по мнению рабочего, можно обойтись, представляется ему особенно неудобным, хотя на деле оно может почти не мешать работе.

Мотив удовлетворенности проявляется в получении удовольствия от результата и процесса труда. Такое удовлетворение может возникать непосредственно от достигнутого результата, а может быть опосредованно тем вкладом, который вносит данный результат в достижение более далекой цели. Появление мотива удовлетворенности будет зависеть от ценностных критериев, склонностей, интересов рабочего. Такой мотив особенно силен тогда, когда профессия соответствует личностной направленности рабочего, представляется ему престижной. Однако и в таких профессиях одни виды деятельности могут создавать большую, другие — меньшую удовлетворенность.

Мотив «нивелирования» проявляется в стремлении действовать в соответствии с тем, как «принято» поступать в данной рабочей группе, иначе, — в стремлении быть не хуже других. Мотив этот принципиально отличается от мотива социальной выгоды или же мотива избежания общественного осуждения тем, что в данном случае человек не ждет ни награды, ни наказания. Мотив учета мнения товарищей происходит от свойственного человека стремления присоединиться к мнению окружающих, от осознания, что окружающие чего-то ожидают от него. Данный мотив является продуктом самого коллективного труда.

Все названные мотивы присутствуют в деятельности любого рабочего. Однако роль и удельный вес каждого из них в общей мотивации у разных рабочих далеко не одинаковы. У одного ведущим может быть мотив социальной выгоды, у другого – безопасности, у третьего на переднем плане может оказаться мотив материальной выгоды и т.д. Подобная иерархия мотивов, вместе с иерархией потребностей, отражает то ядро личности, которое можно определить как ее направленность.

Существует и другие объективные закономерности, влияющие на силу мотивации, подробный анализ которых приводится в монографии М.А. Котика [Котик, 1981], поэтому далее кратко лишь коснемся их, поскольку они в той или иной мере имеют отношение к профессиональной деятельности инженеров-электриков:

а) Влияние осознанности объекта мотивации. Еще в начале XX века немецкий психолог Н. Ах экспериментально доказал, что ясность и определенность объекта устремлений повышает волевые усилия и активность организма и усиливает силу мотива к достижению этого объекта. Эту зависимость он назвал «законом специальной детерминации воли».

Следовательно, если рабочий недостаточно четко представляет опасность своего труда, а поэтому недостаточно ясно осознает пользу средств защиты и правил ТБ, то сила его мотивации к использованию этих средств и выполнению правил будет невысокой. В результате его поведение в данном труде будет детерминировать не мотив безопасности, а другие мотивы.

б) Влияние навыка на силу мотива. Навыки способствуют улучшению результатов деятельности, а деятельность, которая совершается более успешно, становится и более притягательной в будущем. Следовательно, вырабатывая навыки по соблюдению правил ТБ, рабочий тем самым усиливает собственную мотивацию к выполнению этих правил. Причем под воздействием более сильного мотива становление навыка идет быстрее. Получается целесообразная цепочка замкнутых факторов: сильный мотив способствует становлению навыка, а устанавливающийся навык в еще большей мере усиливает этот мотив.

в) Влияние исходной притягательности предметов мотивации на силу мотивов. Человеку свойственно идеализировать притягательные предметы, что способствует еще большему усилению стремлений к этим предметам, или делает их объектом других мотивов.

Например, рабочий в конце смены мотивирован быстрее завершить задание. Но тут он узнает, что должен до конца работы решить важный для него вопрос. Теперь уже два мотива будут побуждать его действовать быстрее.

Под влиянием подобной усиленной мотивации, как показали исследования американского психолога Мак-Клелланда (1953 г.), может нарушиться адекватность восприятия, и человек может воспринять ситуацию такой, какой хотел бы ее видеть, а не такой, какой она является в действительности. К тому же, под влиянием сильного мотива, который понижает критичность при оценке окружающих условий, человек может легко принять желаемое за действительное.

В рассмотренном выше примере рабочий под влиянием сильной мотивации к быстрому завершению работы может в спешке неверно оценить ситуацию, принять задачу за более простую, допустить ошибку с опасными последствиями. Ошибочной оценке ситуации здесь может способствовать еще один психологический эффект. Под влиянием сильной мотивации событие, которое является нежелательным, кажется менее вероятным, чем оно есть на самом деле. В том же примере рабочий, возможно, и замечает, что в спешке допускает определенные нарушения правил ТБ, однако последствия этих нарушений кажутся ему менее вероятными, чем они фактически являются. И это обстоятельство тоже может послужить одной из причин несчастного случая.

г) Влияние трудности задания на силу мотивации к его выполнению. В экспериментальных исследованиях американского психолога Дж. Аткинсон в 1957 г. показано, что при выполнении исполнителем простейших заданий, где вероятность успеха была близка к единице, мотивация была близка к нулю. С другой стороны, мотивация падала до нуля и при выполнении особо трудных заданий, где вероятность достижения цели была очень мала, и надежд на успех почти не было.

Дж. Аткинсон отмечает, что наибольшая сила мотива проявлялась при выполнении заданий средней трудности, где имелось достаточно надежд на успех, но где присутствовали и трудности, делающие такой успех привлекательным. Полученная закономерность изменения силы мотива (М) как функции трудности задачи, – т.е. вероятности (p) недостижения цели представлена на Рисунок 4.1.

Примечание : этот и дальнейший ( по тексту ) рисунок и пояснение к ним приводится в полнотекстовом изложение материала параграфа - перейдите по ссылке (кликните мышкой) на параграф на сайте издательства

Здесь прослеживается явная связь с мотивами труда, прежде всего, — с мотивом удовлетворенности. Так, чрезмерно простое задание, порученное квалифицированному рабочему, часто вызывает нежелание его выполнять, иногда даже невзирая на наличие высокой материальной выгоды. Подобное явление особенно характерно для рабочих, для которых профессия и квалификация являются престижными.

Мотивы зачастую входят в противоречие друг другу, проявляя то, что называют конфликтом мотивов. Остановимся подробнее на анализе конфликта между мотивами выгоды (удобства) и мотивом безопасности.

Если формально оценить влияние различных правил и инструкций по ТБ на процесс труда, то легко заметить, что все они, ограждая рабочего от опасности, одновременно налагают соответствующие ограничения на его поведение. Не будь этих правил, рабочий волен был бы выполнять действия любым способом, который он сочтёт в данный момент выгодным, удобным для себя. Правила же устанавливают какие-то границы, в рамках которых он должен работать. Аналогично и средства защиты ограждают рабочего от опасности и при этом в той или иной мере ограничивают свободу его действий.

В экспериментальной психологии существует понятие так называемого градиента цели, которое означает, что с приближением цели усиливается сила мотива к ее достижению, или, другими словами, при равных по силе соперничающих мотивах побеждает тот, который быстрее реализуется (т.е. имеет более высокий «градиент»). Для рабочего получаемая выгода (большая выработка) реализуется здесь же, в процессе работы, и ее вероятностью выше, чем вероятность опасности (как нечто, связанное с будущим). Поэтому-то «градиент» выгоды оказывается выше, чем «градиент» опасности, и это способствует выбору второй стратегии.

Для графической иллюстрации описанного положения воспользуемся экспериментальными данными немецкого психолога У. Ундейч, приведенными в монографии М.А. Котика [Котик, 1981, с. 219]. На рисунке 4.2. (а) показано изменение силы мотива достижения по мере приближения к притягательной цели и изменения силы мотива избежания опасности (б), которая может возникнуть при достижении цели.

Как видно из рисунка, сила мотива достижения (X) к реальной цели растет пропорционально приближению к ней. Сила же мотива избежания (Y) возможной опасности растет по мере приближения к цели вначале слабо и только перед самой целью и ее опасностью, если она оказывается близкой и ее реализация представляется возможной, резко возрастает. Если же реализация опасности расценивается как маловероятное событие, то мотив избежания опасности может сохраниться на низком уровне и вообще не возрастать.

Примечание : рисунок и пояснение к нему приводится в полнотекстовом изложение материала параграфа - перейдите по ссылке (кликните мышкой) на сайт издательства

Рисунок 4.2 — Изменение силы мотивации по мере приближения к цели
а — изменение мотива X к достижению цели;
б - изменение силы мотива Y к избежанию опасности.

Из приведенных зависимостей следует, что имеются объективные причины, делающие мотив выгоды более предпочтительным по сравнению с мотивом безопасности. Но отсюда вытекают и возможные пути борьбы с таким ненормальным положением:

1) Находить пути подкрепления и усиления мотива безопасности, т.е. широкого применения поощрений рабочих за безопасный труд. Нужно так же, как выработку, стимулировать и безопасную работу — стимулировать материально и социально. Если учесть суммарные потери, возникающие за счет несчастных случаев, то оказывается, что затраты на такую стимуляцию многократно окупаются за счет снижения потерь от травматизма.

2) Создание такой техники и организации условий труда, чтобы получение выгоды за счет нарушения правил стало бы невозможным. А где подобная техника еще не внедрена, следует культивировать в коллективе такой психологический климат, при котором падение авторитета из-за нарушения правил безопасности сводило бы на нет все материальные выгоды, которые могли бы быть достигнуты за счет нарушений.

Социально-психологические причины, связанные с ролью руководителя первичного коллектива, играют большую роль в обеспечении эффективности и надежности работы специалистов в электроустановках. Речь идет о стиле руководства, оптимизации взаимодействий между членами коллектива [Борисов, 1973], а также о роли руководителя в формировании профессиональной «команды», определении целей и места каждого члена группы.

Роль руководителя первичного звена
/emпри работе в действующих элекпроцессаemтроустановках

Ранее уже говорилось о том, что работа в действующих электроустановках, имеет характерные особенности, приближающие условия деятельности электриков к экстремальным. В соответствии с Правилами безопасности при выполнении пуско-наладочных работ в действующих электроустановках назначается производитель работ – формальный лидер, который обязан не только непосредственно руководить работой, но и несет жесткую персональную ответственность за жизнь людей и сохранность оборудования. Его права и обязанности четко определены правилами техники безопасности.

Если этот официально назначенный руководитель полностью контролирует действия бригады (или звена) и руководит ею, то он одновременно является и неформальным лидером. Если же руководитель фактически не является лидером, то это означает, что «формальный лидер» не справляется со своими профессиональными обязанностями. Как правило, никто из членов бригады (звена) не может заменить лидера, и не только потому, что их квалификация (включая квалификацию по ТБ – «группу безопасности») обычно ниже, чем у производителя работ, и они не имеют необходимых прав. Прежде всего, рядовой член бригады не несет за свои действия, распоряжения, указания и т.д. должной ответственности, что очень важно при работе, сопряженной с опасностью травматизма и аварий. Если формальный лидер по каким-то причинам фактически не руководит бригадой, т.е. имееpт место «утрата лидерства», и бригада выполняет указания другого члена бригады (или другого лица, не имеющего на это права), то руководство неполноценно уже в силу своей полной безответственности.

Практика показывает, что невыполнение формальным лидером своих обязанностей при выполнении работ в электроустановках — распространенная причина электротравма/emтизbr /ма.

Одной из серьезных причин снижения эффективности работы группы, ее надежности является некритическое отношение к лидеру. Это особенно остро проявляется в тех случаях, когда лидер обладает порочными (с профессиональной точки зрения) чертами, например склонностью нарушать технику безопасности и т.п. Однако и при отсутствии у него подобных черт пассивное (некритическое) отношение к его указаниям при работе в установках высокого напряжения может иметь тяжелые последствия, так как любой лидер может ошибаться, например, будучи в состоянии усталости.

Важнейшими характеристиками группы, работающей в установках высокого напряжения, как подчеркивает А.В. Борисов, являются «информационные характеристики»: способность к активной переработке информации, быстрой ее передаче и оптимальному распределению между членами группы. Неумение руководителя первичного коллектива организовать четкий обмен информацией в процессе работы нередко приводит к аварийным ситуациям и несчастным случаям.

4.3 Влияние возраста, трудового стажа
и образования на профессиональную успешность

Возраст и психические функции

Многочисленными исследованиями установлено, что в различные периоды жизни человека наблюдается неравномерное развитие его психических функций. Наибольшая восприимчивость социального и профессионального опыта у взрослого наблюдается в возрасте от 18 до 25 лет. Именно в эти годы происходят наибольшие изменения в мыслительных свойствах. Этот же возрастной период характеризуется наибольшей подвижностью и гибкостью взаимосвязей между мнемическими (памятью) и аттенционными свойствами (вниманием). Знание возрастных особенностей изменения психических функций позволяет более эффективно использовать потенциал работников на производстве, а также расширяет возможности продуктивных воздействий на интеллектуальную сферу людей проходящих различные формы обучения.

Например, в 26-29 лет внимание по своему развитию опережает развитие памяти и мышления. Это связано с резкой перестройкой личности: определяются жизненные позиции, меняется положение человека в семье, в трудовом коллективе. В 30-33 года вновь наступает высокое развитие всех интеллектуальных функций – памяти, мышления и внимания, которое снижается к 40 годам [Обозов, 1991]. Затем быстрота приема информации, ее переработки и реакции на нее, интенсивность внимания, а также эмоциональная уравновешенность и другие психологические показатели понижаются. Такие же процессы наблюдаются и в возрасте 55-60 лет. Это связано с тем, что у лиц старше 55 лет происходит ослабление основных процессов нервной деятельности [Асмолов, 1990].

Н.Н. Обозов приводит данные (со ссылкой на исследования чехословацких психологов), согласно которым способность к обучению нарастает примерно до 25-летнего возраста, а затем снижается ежегодно на один процент [Обозов, 1991].

В динамике развитие психических функций у взрослых характеризуются следующими данными: 18-25 лет – подъем уровня развития памяти, внимания и мышления; 26-29 лет – некоторый спад уровня памяти и мышления, подъем уровня внимания; 30-33 года – опять высокий уровень памяти, мышления и внимания; 34-40 лет – спад и затем незначительный подъем уровня памяти, мышления, внимания. Многие авторы полагают, что пик развития интеллектуальных функций располагается между 18 и 20 годами. Если принять способность к логическим операциям 20-летнего человека за «эталон», то в 30 лет она составит 96%, в 40 – 87%, в 50 – 80%, в 60 – 75% [Асмолов, 1990,с. 149].

Возраст и профессиональная карьера

Представляет интерес момент наступления наиболее высоких достижений человека в профессиональной деятельности. По данным, приводимым Н.Н. Обозовым, более ранние достижения (до 30-летнего возраста) отмечаются у химиков, затем (до 30-34 лет) – у математиков и физиков, инженеров в области электроники и программирования. Более поздние достижения (в возрасте 35-39 лет) отмечены у геологов, медиков и других специалистов. Кульминационные моменты у представителей научной, философской и политической областей деятельности располагаются, как правило, между 40 и 55 годами. В среднем период наивысших профессиональных достижений наступает около 37-38 лет [Обозов, 1991]. При этом постоянная умственная деятельность, высокая социальная активность, труд и творчество являются основными факторами профессионального долголетия.

Форма образования и профессиональная карьера

Важное значение для профессиональной карьеры имеет не только наличие соответствующего диплома, но также время и форма приобретения работником среднего и высшего профессионального образования. Продолжительность систематического обучения влияет на закрепление человека за определенной профессией, рост его квалификации, способствует формированию активной профессиональной и жизненной позиции. В плане уровня профессиональных знаний преимущество – за обучением с отрывом от производства. Однако практики, получающие образование по заочной форме обучения и имеющие возможность связывать теорию с конкретным делом, быстрее и энергичнее других осваиваются на командных высотах.

Определенную роль в становлении специалиста играет и его должностной путь. Как показывает практика, должностное движение специалистов в рамках линейной структуры производства (мастер ® старший мастер ® начальник участка ® заместитель начальника цеха по электрооборудованию ® главный электрик производства и т.д.) формирует более решительных и ответственных руководителей, а в рамках функциональной структуры (специалист ® руководитель группы ® начальник отдела и т.д.) – более осторожных, но знающих, высококвалифицированных.

Социально-психологические проблемы университетской интеллигенции во времена реформ: взгляд преподавателя

Опубликовано 30.04.2015 автором Sergey

Добавить комментарий

Вышла моя новая книга —
в электронном формате (pdf, epub, mobi) — для чтения на ридерах (электронных «читалках»), планшетном компьютере и персональном компьютере (ПК).

Дружилов С.А. Социально-психологические проблемы университетской интеллигенции во времена реформ: взгляд преподавателя. (Преподаватель вуза: «Дореформировались, и вот я безработный…») [ Электронное издание]. – Montreal: Издат-во Accent Graphics Communications; Т/О “Neformat”, 2015. — 241 с., 3 табл., библиограф. 185 наименован. ISBN 978-151-3018-70-6

Аннотация

Эта книга – о социально-психологических проблемах преподавателей вузов, с которыми многие из них (более 100 тыс. человек) столкнуться уже в ближайшее время. Результатом «демографической ямы» стало резкое снижение количества выпускников школ. Уменьшается число студентов, нужно меньше преподавателей. Реформирование высшего образовния, переход на двухуровневую («Болонскую») систему, уменьшение числа вузов – все это приводит к сокращению преподавателей. Опасность их безработицы стала реальной.
В книге показано, что кризис высшей школы, с одной стороны, имеет исторические корни, а с другой – является следствием деструктивных реформ. Анализируется причины и механизмы увольнения преподавателей.
Преподавателю вуза, потерявшему работу, книга дает необходимую юридическую информацию и поможет справиться со стрессом. Рассматриваются психологические аспекты преодоления личностного кризиса.
Книга может быть полезна преподавателям вузов, практическим психологам, работникам психологических служб занятости, студентам, изучающим психологию, а также всем тем, кто интересуется практической психологией и проблемами отечественной высшей школы и высшего профессионального образования.

Подробности о книге — на сайте www.druzhilov.com

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие
ВВЕДЕНИЕ
Глава 1 ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОДОПЛЕКА КРИЗИСА ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ В РОССИИ
1.1 Трагедия высшей школы во время послереволюционной разрухи. Вузовская и начная интеллигенция — объект «красного» террора
1.2 Экстенсивное развитие высшей школы в период форсированной реконструкции экономики.
1.3 Высшая школа в послевоенные годы: вузовская интеллигенция и государство 1.4 Кризис высшей школы как следствие деструктивных реформаций
Глава 2 ПОЧЕМУ И КАК СЕГОДНЯ ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ВУЗА МОЖЕТ ЛИШИТЬСЯ РАБОТЫ
2.1 Демография и проблемы российских вузов
2.2 Перспективы ВПО в условиях кризиса
2.3 Безработица преподавателей как социально-психологический феномен
Глава 3 «БОРЬБА ЗА СУЩЕСТВОВАНИЕ» – ДЕСТРУКТИВНЫЙ ЭЛЕМЕНТ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ СРЕДЫ
3.1 Кафедра вуза в новых условиях
3.2 Моббинг и боссинг на кафедре вуза
3.3. «Психологический террор» и его последствия
Глава 4 ЕСЛИ ВЫ ОСТАЛИСЬ БЕЗ РАБОТЫ…
4.1 Статус безработного: правовые аспекты
4.2 Психические состояния людей, потерявших работу
4.3 Безработица как ситуация личностного кризиса
4.4 Стресс безработицы и способы его преодоления
4.5 Как обрести себя заново
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Персоналии
Список литературы
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение А Шкала оценки стрессогенных факторов
Приложение Б Шкала самооценки депрессии Цунга
Приложение В (лирическое) Строки в скобках
Об авторе

Ниже приводятся ссылки на книгу в некоторых интернет-магазинах (кликните мышкой по названию магазина),
в том числе русскоязычных
— книга в формате PDF в магазине книжного клуба «Неформат»
— книга для планшетов и смартфонов Самсунг на Google Play

а также в ряде англоязычных интернет-магазинов:
- книга для чтения на ридере EPUB — в магазине Inktera
— книга для чтения на Ebooks Apps & eReaders — в магазине Kobo
— книга для чтения на Apple и Mac - в магазине iTunes
— книга для чтения в мобильных устройствах, работающих на Apple, Android или Windows Phone — в магазине (библиотеке) Boormate — c возможностью предпромсмотра;
— книга для разных мобильных устройств в магазине Scribd — c возможностью предпромсмотра.
Примечание: Лучшее удается входить на эти сайты с браузера Google Chrom

br /

Психология профессиональной деятельности и профессионализма

Сайт ДРУЖИЛОВА СЕРГЕЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА о профессионализме как особом свойстве человека, проявляющегося в его деятельности, поведении и общении

Архив рубрики: Новости

Гигиенические аспекты информационно-технологической зависимости человека в новой реальности

Дружилов С.А. Гигиенические аспекты информационно-технологической зависимости человека в новой реальности // Гигиена и санитария. 2019. Том 98. № 7. С. 748-753.

ПРОФЕССИЯ, ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, СУБЪЕКТ В СИСТЕМЕ «ЧЕЛОВЕК – ПРОФЕССИЯ – ОБЩЕСТВО»

Негативные воздействия современной информационной среды на человека: психологические аспекты

Манипуляция сознанием в информационном пространстве

Профессиональные стили человека и индивидуальный ресурс профессионального развития

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ДЕФОРМАЦИИ КАК ИНДИКАТОРЫ ДЕЗАПТАЦИИ И ДУШЕВНОГО НЕБЛАГОПОЛУЧИЯ ЧЕЛОВЕКА

Ссылка

ПРОФЕССИОНАЛИЗМ ЧЕЛОВЕКА И КРИТЕРИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ АДАПТАЦИИ

Профессионализм и критерии адаптации (PDF-файл)

ПРОФЕССИОНАЛИЗМ ЧЕЛОВЕКА
И КРИТЕРИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ АДАПТАЦИИ

Дружилов С.А.

Предисловие автора к второму изданию книги «Психология профессионализма»

ИНЖЕНЕРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ ПРОФЕССИОНАЛИЗМА

Психология безопасности и электробезопасности инженера

ПСИХОЛОГИЯ БЕЗОПАСНОСТИ И ЭЛЕКТРОБЕЗОПАСНОСТИ

Объективные и субъективные причины несчастных случаев на производстве

Особенности применения административных воздействий к рабочим, имеющим слабый тип нервной системы.

Влияние мотивации на безопасность деятельности

4.3 Влияние возраста, трудового стажа
и образования на профессиональную успешность

Социально-психологические проблемы университетской интеллигенции во времена реформ: взгляд преподавателя

Дружилов С.А. Гигиенические аспекты информационно-технологической зависимости человека в новой реальности // Гигиена и санитария. 2019. Том 98. № 7. С. 748-753.

Манипуляция сознанием в информационном пространстве

Профессионализм и критерии адаптации (PDF-файл)

ПРОФЕССИОНАЛИЗМ ЧЕЛОВЕКА И КРИТЕРИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ АДАПТАЦИИ

Дружилов С.А.

ПСИХОЛОГИЯ БЕЗОПАСНОСТИ И ЭЛЕКТРОБЕЗОПАСНОСТИ

Объективные и субъективные причины несчастных случаев на производстве

Особенности применения административных воздействий к рабочим, имеющим слабый тип нервной системы.

Влияние мотивации на безопасность деятельности

4.3 Влияние возраста, трудового стажа и образования на профессиональную успешность

ПРОФЕССИОНАЛИЗМ ЧЕЛОВЕКА
И КРИТЕРИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ АДАПТАЦИИ

4.3 Влияние возраста, трудового стажа
и образования на профессиональную успешность